Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Шмидт, подобно Гитлеру, был одним из его собратьев-связных в штабе полка на Западном фронте. Это было далеко не единственное сходство между Гитлером и Шмидтом. Оба были не-баварцами, родились в один и тот же год вдали от баварской границы — Шмидт вышел из Вюрцбаха в Тюрингии, в то время как Гитлер родился вблизи южной границы Баварии, в Браунау-ам-Инн в Верхней Австрии. Оба, Шмидт и Гитлер, жили в довоенной Австрии и их общей страстью была живопись: Гитлер как рисовальщик почтовых открыток и честолюбивый художник, Шмидт как художник орнаментов. Они даже внешне выглядели в некоторой степени схоже: оба были худощавы, хотя Гитлер был слегка выше, а у Шмидта были светлые волосы. Как и Гитлер, Шмидт был одинок. Как и Гитлер, он не выказывал какого-либо явного глубокого интереса к женщинам, и подобно Гитлеру, у него не было близкой семьи, к которой можно вернуться. Единственное настоящее различие было в их религиозном воспитании: в отличие от Гитлера, который номинально был католиком, Шмидт, как многие будущие национал-социалисты, был протестантом. Помимо этого, Шмидт и Гитлер выглядели и действовали почти как близнецы.

С возвращением Шмидта в Мюнхен Гитлер мог надеяться, что он сможет просто продолжать свою жизнь, какой она была в полковом штабе во время войны, и которую он нашёл эмоционально столь удовлетворяющей для себя. Если верить последующему свидетельству Шмидта, два друга проводили своё время в дни, последовавшие за их воссоединением, за сортировкой военного обмундирования. При этом Гитлер от всех остальных держался на дистанции. Можно с уверенностью предположить, что эти двое страстно ожидали возвращения в Мюнхен своих товарищей из полкового штаба.

До этой поры в течение двух недель, которые он провёл в столице Баварии после своего возвращения с войны, Гитлер действовал весьма отлично от той истории, которую национал-социалистическая пропаганда будет рассказывать о том, как он стал вождём национал-социалистов. Он был человеком, плывущим по течению и оппортунистом, который быстро приспосабливался к новым политическим реалиям. В его поведении не было ничего антиреволюционного.

Мюнхен, в котором он обретался, был теперь в руках социалистических революционеров, которые, в отличие от вождей большевиков в России, воздерживались от применения силы во время своего переворота — почти совершенно бескровной революции. Более того, лидер этой революции, Курт Айснер, пытался выстроить мосты от социал-демократов к центристам и умеренным консерваторам. Как стало ясно в последующие недели и месяцы, проблема будущего Баварии не состояла в целях Айснера. Она заключалась в том факте, что его государственный переворот разрушил существующие институты и политические традиции Баварии, не заменив их жизнеспособными новыми. На данный момент, однако, Гитлер выказывал мало знаков того, что его беспокоит что-либо из этого. Будущий диктатор Третьего Рейха был не аполитичной личностью, но приспособленцем, для которого стремление избежать одиночества значило больше всего прочего.

Мечте Гитлера о воссоединении со своими товарищами по военному времени не суждено было претвориться. Рано утром 5 декабря, за неделю до возвращения в Мюнхен их братьев по оружию из полка Листа, Гитлер и Шмидт собрали свои пожитки в Луизеншуле , школьном здании как раз к северу от Центрального вокзала Мюнхена, где располагалось их подразделение и где Гитлер выздоравливал зимой 1916–1917 года от своего ранения на Сомме. Они оделись в зимнее обмундирование и отправились в короткое путешествие, которое привело их в Траунштайн , маленький живописный город к юго-востоку от Мюнхена рядом с Альпами, где они должны были нести службу в лагере для военнопленных и гражданских интернированных лиц.

На поезде, который повёз их в Траунштайн, они были в числе 140 рядовых и двух унтер-офицеров из Запасного батальона их полка, которым было приказано нести службу в городе недалеко от австрийской границы. Из этих солдат было отобрано в общей сложности пятнадцать человек для работы в лагере. Состояние здоровья Гитлера скорее всего послужило причиной того, что он попал в списки солдат, направленных в Траунштайн, поскольку местные жители характеризовали подразделение, в котором ему надо было служить, как по сути «команду выздоравливающих».

Гитлер и Шмидт станут позже утверждать для политической выгоды, что они вызвались добровольцами для службы в Траунштайне, так, чтобы поддержать историю о том, что их будущий вождь нацистской партии вернулся с войны как почти полностью сформировавшийся национал-социалист и потому не чувствовал ничего, кроме отвращения к революционному Мюнхену. В Mein Kampf Гитлер утверждал, что его служба «в резервном батальоне моего полка, который был в руках „солдатского“ совета […] настолько внушала мне отвращение, что я решил немедленно уйти снова, если будет возможно. Вместе с моим преданным товарищем по войне, Эрнстом Шмидтом, я теперь прибыл в Траунштайн и оставался там до тех пор, пока лагерь не был закрыт». Шмидт, между тем, позже заявит, что когда искали добровольцев для службы в Траунштайне, «Гитлер сказал мне: „Слушай, Шмидт, давай вызовемся, ты и я. Я не могу здесь больше находиться“. И я тоже не мог! Так что мы вышли вперёд».

Заявления Гитлера и Шмидта противоречат фактам. Даже если они добровольно вызвались исполнять свои обязанности в лагере, их решение всё ещё не было направлено против нового революционного режима, поскольку эти двое всё ещё служили этому самому режиму в Траунштайне. Солдатские советы существовали повсюду в Баварии так же, как они существовали в Мюнхене. Революционные советы были учреждены в военных частях по всей Баварии, на заводах, а также и крестьянами, с надеждой на то, что они более, нежели парламент, теперь представляли народную волю и что они приведут к политическим переменам. Только лишь вступив в Добровольческие корпуса или согласившись быть демобилизованным, мог Гитлер избежать служения режиму Айснера.

Когда Гитлер и Шмидт прибыли в Траунштайн, почти исключительно католический город с населением немногим более восьми тысяч человек, они были встречены впечатляющим видом, особенно после жизни посреди разорённого пейзажа Западного фронта в течение более четырёх лет. В морозный зимний день покрытые снегом величественные горные цепи Баварских Альп, видимые вблизи Траунштайна, выглядели почти нереальными.

Гитлер и Шмидт были теперь членами караульной команды, которая, как и команда пограничной стражи ( Grenzschutz ), проживавшей вместе с ними, поддерживала новое революционное правительство. В день революции солдаты в Траунштайне действительно приветствовали новую республику. И на волне революции члены караульной и пограничной команд избрали солдатский совет, решительно высказавшись в поддержку нового порядка.