Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Как показал визит в Мюнхен американского дипломата в ноябре 1922 года, баварские политики и технократы тогда полагали, что Гитлер является лишь полезной пешкой в их игре. Капитану Трумэну Смит, помощнику военного атташе посольства США в Берлине, было сказано получить впечатление из первых рук об «этом человеке Г[итлере]» во время его исследовательской поездки в Мюнхен, однако целью баварского политического истэблишмента не было упразднение конституции. Скорее, целью было «пересмотреть Веймарскую конституцию так, чтобы дать [баварскому] государству больше независимости» и таким образом вернуть Германию к того рода федеративной системе, которая существовала перед войной.

Должностные лица, с которыми встречался Трумэн Смит, объясняли, что у баварского истэблишмента по существу очень отличные идеалы и цели от тех, что есть у национал-социалистов, и что поддержка Гитлера была, следовательно, не более, чем средством для достижения цели. Более того, чиновники баварского министерства иностранных дел проинформировали Смита, что хотя национал-социалисты были настроены враждебно к баварскому правительству, некоторые из их целей могут быть перенаправлены к выгоде баварского истэблишмента. Смиту также было сказано, что национал-социалистов можно использовать для отвлечения рабочих от крайне левых, и тем самым обуздать их.

Смиту — во время пребывания в Мюнхене посетившему митинг национал-социалистов, на котором Гитлер выкрикивал среди неистовых возгласов одобрения «Смерть евреям» — было также сказано, что «Гитлер не настолько радикален, каким он представляется по его речам». Один из чиновников баварского министерства иностранных дел, с которым встретился атташе, был того мнения, что «за кулисами [национал-социалисты] являются благоразумными людьми, которые лают громче, чем они кусаются». Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер, между тем, информировал Смита, что «Гитлер добился секретного соглашения с баварским правительством относительно того, что партия может и не может делать в пределах Баварии».

Как показывает информация, доступная Смиту, уловка Гитлера на некоторое время сработала поразительно хорошо. И всё же перед ним стояли два главных вызова: ему всё ещё нужно было продемонстрировать, что он может разыгрывать членов баварского истэблишмента друг против друга, и таким образом сокрушить их столь же легко, как он смог ввести их в заблуждение и заставил их поверить, что они в действительности играли им. Более того, он должен был иметь дело с важным и могущественным меньшинством лиц в истэблишменте, которых он не смог одурачить и заставить поверить в то, что он их пешка.

Например, баварский министр внутренних дел, Франц Ксавьер Швайер, последовательно видел в Гитлере серьёзную и неконтролируемую опасность. Ещё весной 1922 года Швайер обдумывал вопрос о принятии решительных мер против вождя NSDAP . 17 марта 1922 года Швайер пригласил лидеров BVP , консервативной Партии Центра, либеральной Немецкой Демократической партии, Независимых социал-демократов и социал-демократов на встречу для обсуждения Гитлера. На собрании Швайер на своём швабском наречии жаловался о бандитизме сторонников Гитлера на улицах Мюнхена. Гитлер, говорил он, вёл себя «как хозяин столицы Баварии, в то время как в действительности он был человеком без гражданства». Швайер тогда поделился с собравшимися лидерами партий информацией о том, что он рассматривает вопрос о высылке Гитлера из Баварии. В то время, как Хелен Ханфштэнгль, «немецкая девушка из Нью-Йорка», была готова поддерживать его более вероятно, чем члены местного истеблишмента Мюнхена, шаг Швайера представлял серьёзную угрозу для Гитлера. Он стоял перед крайним риском того, что его политическая карьера рассыплется, как карточный домик.

В конце концов Гитлер прослышал о планах министра внутренних дел Франца Ксавьера Швайера выкинуть его из страны. Угроза неминуемого ареста и депортации настолько обеспокоила его, что он несколько дней не возвращался домой в свою комнату на Тирштрассе, скрываясь в квартире своего телохранителя Ульриха Графа. В результате, однако, Гитлер был избавлен от высылки в Австрию вследствие поддержки, которую он получил с неожиданной стороны: от вождя социал-демократов Эрхарда Ауэра. Либеральный политический соперник Гитлера раскритиковал предложение Швайера, доказывая, что высылка из Баварии вождя Национал-социалистической немецкой рабочей партии ( NSDAP ) было бы недемократичной и что в конечном счёте Гитлер был слишком незначительной фигурой, чтобы представлять опасность. Ироническим образом попытке Гитлера устроить заговор для прихода к власти вскоре будет брошен ещё один спасательный круг, скорее, благодаря трагической недооценке его социал-демократами, чем поддержке «Ячейки порядка», основанной BVP и её союзниками в 1920 году.

Перед лицом неприятностей Гитлер не сдался. Он не опустил голову, а интенсифицировал свои усилия оказаться наверху в ходе углубляющегося политического кризиса. В течение лета и осени 1923 года он выискивал способы отшлифовать своё умение ещё более эффективно, чем прежде. Он оценил текущее положение и пришёл к заключению, что должен радикально изменить свою тактику, так, чтобы он, а не кто-либо ещё, возглавил национальную революцию, когда ситуация созреет. Показательно, что его амбиции и мегаломания настолько возросли к 1923 году, что, едва избежав депортации как политического активиста без гражданства, он, тем не менее, полагал, что это он может и должен возглавить национальное и националистическое революционное движение. Также показательно, что к тому времени его политические таланты достаточно развились, чтобы обеспечить ему возможность самокритично оценить, что пошло не так и привело его на грань депортации, и таким образом извлечь урок из своих оперативных и тактических ошибок.

Одним источником вдохновения в том, как двигаться вперёд, была статья, появившаяся в вышедшем 1-го сентября издании Heimatland , газеты народной милиции ( Einwohnerwehren ) Мюнхена. Статья побуждала её читателей вдохновляться не только примером Италии, но также и Турции, в том, как устроить успешный националистический переворот. Написанная Гансом Тробст, офицером в возрасте тридцати одного года, который провёл предыдущие двенадцать лет на воинской службе — сначала в регулярной армии, затем в Добровольческом корпусе ( Freikorps ) и совсем недавно в кемалистских силах во время турецкой войны за независимость — она извлекала уроки для Германии из ответа Турции на Севрский договор. Турция, как и Германия, была на проигравшей стороне в Первой мировой войне и летом 1919 года была принуждена подписать договор в Севре, в пригороде Парижа, который был столь же карательным, как и тот, что вынуждена была подписать Германия примерно в то же время в Версале. Но, в отличие от правительства Германии, турецкое кемалистское руководство впоследствии отказалось выполнять договор.