Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Книга Гитлера 1923 года демонстрирует, что не только другие люди видели в нём «мессию», но и — как уже показала размолвка с Дитрихом Экартом летом — он сам так считал. В его автобиографическом очерке постоянно используется библейский язык, доказывая, что изданная под именем Кёрбера книга должна «стать новой библией сегодняшнего времени, так же, как „Книга немецкого народа“!» В ней также используются такие термины, как «святой» и «спасение». Более важно то, что она прямо сравнивает Гитлера с Иисусом, уподобляя заявленный момент его политизации в Пазевалке воскрешению Иисуса:

Этот человек, предначертанный к вечной тьме, который в течение этого часа вынес мучения на безжалостной Голгофе, который страдал телом и душой; один из наиболее несчастных среди этой толпы сломленных героев: глаза этого человека будут открыты! Спокойствие будет возвращено его перекошенным чертам. В исступлённом восторге, который даруется только умирающему пророку, его мёртвые глаза будут наполнены новым светом, новым блеском, новой жизнью!

Временами Гитлер прежде сравнивал и себя, и свою партию с Иисусом или описывал Иисуса как свой образец для подражания. В других ситуациях Гитлер также не давал повода сомневаться в том, что он уже видел себя спасителем Германии. Не только в преддверии Второй мировой войны и во время конфликта, когда он переживёт несколько попыток ликвидировать его, Гитлер поверит сам, что он охраняется «провидением». Но он рассматривал себя избранным «провидением» уже в 1923 году, как стало очевидно во время одного из уикендов в сентябре и октябре, которые он и Альфред Розенберг провели с Хелен Ханфштэнгль в летнем доме Ханфштэнглей в Уффинге на Штаффельзее, в маленькой живописной деревне у подножия Альп. Во время этих уикендов с хозяйкой дома Розенберг и Гитлер проводили время любимым образом последнего: в его красном Мерседесе они исследовали замки и деревни, лежавшие у подножия Альп, даже хотя Гитлер никогда не выучился водить машину сам. Если мы можем поверить свидетельству Хелен, он сказал ей в одном случае, когда его автомобиль оказался в канаве, но они не были ранены: «Это будет не единственный случай, который оставит меня невредимым. Я пройду через них все и добьюсь успеха в моих планах».

Причина, по которой Гитлер, несмотря на то, что он видел себя как мессия и спаситель Германии, тем не менее, время от времени претендовал на роль просто «барабанщика» для кого-то другого, совершенно проста. Он вынужден был пытаться совершить невозможное: с одной стороны, он желал разрекламировать свой собственный национальный образ посредством публикации книги и изданием изображающих его фотографий и тем самым поставить себя в положение, из которого он мог возглавить национальную революцию. С другой стороны, он был зависим от поддержки как от консерваторов баварского политического истэблишмента и Людендорфа, так и от консерваторов севера, и он хотел прийти к власти на их спинах. Вкратце, он старался напрямую продать себя консервативным кругам Германии и пытался создать впечатление, что его поддержка среди них уже была больше, чем она была в действительности, в то же время стараясь избежать антагонизма с их вождями.

Поскольку у Людендорфа, равно как и у других консервативных лидеров в Баварии и на севере, были свои собственные политические амбиции, и они видели в Гитлере инструмент, который они могли использовать для своих собственных целей, Гитлер в течение лета и осени 1923 года должен был делать вид, что он охотно играет эту роль. В нескольких сохранившихся письмах, которые Людендорф написал Кёрберу как до, так и после приближавшегося путча, он всесторонне размышляет о различии между «национальным» и « völkisch » видениями Германии. Письма также пространно обсуждают наследие Бисмарка. Однако вождь NSDAP не фигурирует в них. Отсутствием упоминания Гитлера письма показывают, что Людендорф рассматривал его просто как инструмент для продвижения своих собственных планов.

Следовательно, Гитлер не мог открыто утверждать, что он видел себя в качестве гения и мессии, хотя он говорил своим доверенным лицам уже в 1922 году, что он сам хотел возглавлять Германию. Публично он вынужден был рекламировать себя в качестве барабанщика. И всё же неизвестная первая книга Гитлера, опубликованная под именем Виктора фон Кёрбера, представляла Гитлера и Людендорфа как равновеликих вождей. Биографический очерк в ней утверждал, что Германия политически пробуждается: «Генерал Людендорф и Гитлер встанут рядом! Два великих вождя [ Kampfführer ] из прошлого и настоящего! Военный вождь [ Feldherr ] и человек из народа [ Volksmann ] […] Руководство непобедимого вида, от которого немецкий народ по праву ожидает лучшего будущего!» Это было настолько далеко, насколько мог зайти Гитлер в то время, преподнося себя в качестве спасителя Германии и мессии, потому что Людендорф «видел в Гитлере, которого он не воспринимал серьёзно», — как вспоминал Виктор Кёрбер, — «популярного барабанщика для массового движения против коммунизма».

То, как Гитлер написал и пустил в ход свою первую книгу под именем другого писателя, равно как и множество других его действий между вступлением в DAP и осенью 1923 года, показывает умного, знающего и коварного политического деятеля в процессе становления. Образ Гитлера, который выходит на передний план, опровергает то, что он был примитивной, свирепой и нигилистической тёмной простейшей силой. Скорее, он был человеком с возникающим глубоким пониманием того, как работали политические процессы, системы и публичная сфера. Его изучение в военное время техники пропаганды снабдило его пониманием важности создания политически полезных и эффективных повествований, что поможет ему проложить свой путь к власти.

Его эпизодическое настаивание на том, что он «барабанщик» для кого-то другого, равно как и его прежнее показное нежелание принять пост вождя NSDAP , следует рассматривать в ключе западных традиций и ожиданий, ведущих начало от эпохи Рима, в соответствии с которыми будущий вождь делает вид, что его не интересует власть, даже если он всё время ищет способы, как получить её. Они делают это как по тактическим причинам, так и для соответствия популярному мнению о том, что если кто-то слишком сильно рвётся к власти, то ему не следует доверять. Как известно, Юлий Цезарь отверг корону римского императора трижды. Вильям Шекспир, который в Германии начала двадцатого века был столь же популярен, как и в своей родной Англии, в пьесе «Юлий Цезарь» вложил в уста одного из убийц Цезаря, когда его спросили, подтверждение этого: «Клянусь, что трижды, и он трижды отталкивал ее, с каждым разом все слабее, и, когда он отталкивал, мои достопочтенные соседи орали. [12] Текст оригинала: Ay, marry, was't, and he put it by thrice, every time gentler than other; and at every putting-by mind honest neighbours shouted. (Вильям Шекспир, «Юлий Цезарь», перевод Михаила Зенкевича — примечание переводчика) »