Сильвен Гугенхейм - Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Вместе с тем исследования, посвященные Шривиджае, оказались в центре научной дискуссии о происхождении, формировании и организации государств Юго-Восточной Азии. Долгий путь прошла историография от ориенталистских работ середины XX в., среди которых попадаются такие жемчужины, как последнее издание «Индуизированных государств Индокитая и Индонезии» Жоржа Седеса, до сих пор во многом остающаяся лучшим справочным изданием по данной теме [411] George Cœdès, Les États hindouisés d’Indochine et d’Indonésie, Paris, de Boccard, 1964; Pierre-Yves Manguin, «De la „Grande Inde“ à l’Asie du Sud-Est: la contribution de l’archéologie», Comptes rendus des séances de l’Académie des inscriptions et belles-lettres, 144 (4), 2000, pp. 1485–1492. . Раньше было принято считать, что Шривиджая и другие «индианизированные» государства Юго-Восточной Азии возникли в IV–V вв. н. э. на месте доисторических примитивных и неизменных территориальных образований, соприкоснувшись с индийской цивилизацией, более развитой в культурном отношении. В недавнее время археологи открыли прибрежные населенные пункты в западной части Юго-Восточной Азии, которые на протяжении тысячелетия в период V в. до н. э. — V в. н. э. имели регулярные торговые и культурные контакты с Индией [412] Bérénice Bellina (éd.), Khao Sam Kaeo: An Early Port-City between the Indian Ocean and the South China Sea, Paris, École française d’Extrême-Orient, 2017; Peter Bellwood et Ian C. Glover (éd.), Southeast Asia: from Prehistory to History, Londres, Routledge-Curzon, 2004; Ian C. Glover, Early Trade between India and Southeast Asia: A Link in the Development of a World Trading System, Hull, University of Hull, Centre for Southeast Asian Studies, 1990; P.-Y. Manguin, «The Archaeology of the Early Maritime Polities of Southeast Asia», dans P. Bellwood et I. C. Glover (éd.), Southeast Asia: from Prehistory to History, op. cit, pp. 282–313. . Теперь этим первым политическим образованиям, которые могли быть как вождествами, так и протогосударствами, а также связанным с ними поселениям, отводится важная роль в протоисторической фазе развития Индонезийского региона. Их открытие перевернуло наше восприятие ранней истории этих областей. Сегодня очевидно, что в ходе различных контактов они добровольно переняли у своего великого соседа с Запада некоторые черты модерности подобно тому, как некогда галлы восприняли элементы римской культуры. Таким образом, длительный процесс предшествовал тому, что принято называть «индианизацией». К середине первого тысячелетия нашей эры общества Юго-Восточной Азии переняли и адаптировали к местной специфике ряд культурных новшеств, в том числе индийские алфавиты, санскрит как язык власти, новаторские государственные и урбанистические концепции, а также две универсалистские религии, буддизм и брахманизм [413] Термин, принятый в европейской науке для обозначения религиозной системы Древней Индии, сменившей ведизм и предшествующей современному индуизму. — Прим. пер . , с сопутствующими им художественными формами, храмовым зодчеством и скульптурой.

Археологические исследования трех последних десятилетий и новые прочтения редких письменных памятников того времени в свете описанных парадигм привели к новому витку споров о своеобразии первых политических образований региона в первом тысячелетии н. э. и их преемников «классической» эпохи, среди которых ключевую роль играла Шривиджая. Множество интерпретаций, появившихся в последние годы, скорее дополняют друг друга, нежели опровергают: мандалообразные концентрические государства, политические образования, расположенные вдоль разветвленных рек и функционирующие согласно логике речных систем, или аморфные сообщества с могущественными центрами, но чье влияние было ограничено в силу протяженности социальных пространств. Все эти модели нашли свое место в научной литературе и, без всякого сомнения, еще будут пересматриваться по мере того, как филологи и археологи будут делать новые открытия [414] Johannes G. de Casparis, India and Maritime South East Asia: A Lasting Relationship, Kuala Lumpur, University of Malaya, 1983; Oliver W. Wolters, History, Culture, and Region in Southeast Asian Perspectives, Ithaca, Singapour, Cornell University, Institute of Southeast Asian Studies, 1999; Pierre-Yves Manguin, «The Amorphous Nature of Coastal Polities in Insular Southeast Asia: Restricted Centres, Extended Peripheries», Moussons, 5, 2002, pp. 73–99, et «Southeast Sumatra in Protohistoric and Srivijaya Times: Upstream-Downstream Relations and the Settlement of the Peneplain», dans Dominik Bonatz, John Miksic, J. David Neidel et alii (éd.), From Distant Tales: Archaeology and Ethnohistory in the Highlands of Sumatra, Cambridge, Cambridge Scholars Publishing, 2009, pp. 434–484; Hermann Kulke, «The Concept of Cultural Convergence Revisited: Re ections on India’s Early In uence in Southeast Asia», dans Upinder Singh et Parul Pandya Dhar (éd.), Asian Encounters: Exploring Connected Histories, New Delhi, Oxford University Press, 2014, pp. 1–19; Amara Srisuchat (éd.), Śrīvijaya in Suvaradvīpa, Bangkok, Department of Fine Arts, 2014. .

Обратимся вновь к землям Юго-Восточной Суматры, где расположилось государство Шривиджая. Давно известно о существовании богатой мегалитической культуры Пасемах на плато с таким же названием. Главным археологическим открытием последних лет стало обнаружение ряда поселений в заболоченных местностях, а также на берегах рек и морском побережье в нескольких десятках километров вниз по течению от Палембанга, современной столицы региона, где, как известно, зародилась Шривиджая. В ушедших под воду мангровых зарослях, долгое время считавшихся затопленными в более поздний период, индонезийские археологи недавно обнаружили впечатляющие свайные поселения Карангагунг и Аир Сугихан, которые по большей части можно датировать первыми веками нашей эры. Помимо большого количества местной гончарной продукции, археологи обнаружили хронологические и культурные свидетельства существования заморских торговых путей, связывавших побережье Юго-Восточной Азии с Южно-Китайским морем и Индийским океаном: керамику индийского производства, подвески и оловянные монеты, которые, по всей видимости, происходят из государства Фунань в дельте Меконга, бусины различного происхождения, сделанные из стекла, камня или золотой филиграни. Таким образом, эти поселения вписываются в более широкий контекст прибрежных населенных пунктов в Юго-Восточной Азии, самые древние из которых еще в IV в. до н. э. были активно вовлечены в торговые сети, связывавшие их как с внутренними районами соответствующих регионов, так и со всем Индонезийским регионом и многочисленными странами Азии. Размер и богатство поселений в дельте реки Муси показали, что процесс образования государства и появление городов на юго-востоке Суматры начался задолго до появления Шривиджаи, чему способствовала активная заморская торговля [415] Agustijanto Indradjaya, «The Pre-Srivijaya Period on the Eastern Coast of Sumatra: Preliminary Research at the Air Sugihan Site», dans Mai Lin Tjoa-Bonatz, Andreas Reinecke et Dominik Bonatz (éd.), Connecting Empires and States, Singapour, National University Press, 2012, pp. 32–42; Lucas P. Koestoro, Pierre-Yves Manguin et Soeroso, «Kota Kapur (Bangka, Indonesia): a Pre-Sriwijayan Site Reascertained», dans Pierre-Yves Manguin (éd.), Southeast Asian Archaeology 1994, Hull, University of Hull, Centre of Southeast Asian Studies, vol. 2, 1998, pp. 61–81; P.-Y. Manguin, «The Archaeology of the Early Maritime Polities of Southeast Asia», dans P. Bellwood et I. C. Glover (éd.), Southeast Asia: from Prehistory to History, op. cit., pp. 282–313, et «At the Origins of Sriwijaya: The Emergence of State and City in Southeast Sumatra», dans Karashima Noboru et Hirosue Masashi (éd.), State Formation and Social Integration in Pre-Modern South and Southeast Asia, Tokyo, Toyo Bunko, 2017, pp. 89–114. .