Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Остерману нужен был в споре с Бироном веский довод, причем идущий не от самого Остермана, а от постороннего авторитета. Довод пришел с Запада.

Молодой князь Антиох Кантемир, впоследствии известный писатель, прибыл в Лондон 30 марта 1732 года как посол России и сразу стал писать подробные донесения императрице. В конце 1732 года Кантемир сообщает (секретная реляция от 29 дек. 1732 г.), что сразу по прибытии получил письмо от англичанина, имени которого не хочет называть ради его безопасности, и излагает суть письма. По словам Кантемира, англичанин обещает «сыскать безопасную морскую дорогу в Япон, в Хину и в Америку иждивением только 12 тысяч фун. стер.» Автор письма перечисляет выгоды: Архангельск станет центром восточной торговли, а Северный океан — центром китобойного промысла, который в Европе приходит в упадок, поскольку там труд слишком дорог (а в России, наоборот, дёшев). И нужен для всего этого один лишь русский корабль [353]. Словом, в письме речь шла о реанимации идеи СВ-прохода.

Согласно англичанину, Архангельск станет вторыми морскими воротами России и источником новых денег для казны. Это указание, равно как и отсутствие самого текста письма, заставляет подозревать российскую подделку, а еще больше в данном подозрении укрепляет чисто российский интерес автора письма к сокрытию будущей экспедиции от правительств Запада:

«сие может учинено быть таким образом, что никоторая морская держава о том не сведает, и когда такая экспедиция отправлена будет, то никакая держава не может препятствовать учинению там поселения».

Английский текст письма неизвестен, а русский текст (оригинал?) отыскал в Архиве древних актов А. В. Ефимов [354]. Возможно, что письмо «англичанина» составлено в ведомстве Остермана. Если так, то в Северной экспедиции следует видеть существенную часть планов Остермана по усилению своей власти. Безусловно, Бирон прочел письмо, на что и был расчет, кто бы ни был его автором.

Замечу, что Беринг впервые предложил пройти Ледовитым океаном и выйти в Тихий в записке от 19 сент. 1732 г. (ВКЭ, с. 147), то есть после написания письма «англичанина», но до его отправки в Петербург. Беринг уверял там, что можно на одном боте пройти от устья Оби до Чукотки. Это наивное предложение в устах опытного мореплавателя, недавно побывавшего среди льдов Чукотского моря, звучит странно, однако вполне естественно как элемент согласованного давления группы Остермана на Бирона, в чьих руках фактически был ключ от казны империи [355].

Как бы то ни было, в Решении Сената о задачах ВСЭ, которое было утверждено Анной 28 дек. 1732 года, то есть до получения письма «англичанина», был впервые упомянут Архангельский (т. е. Двинский) отряд, и указано, что необходимо выяснить возможность плаванья от Оби до Лены (ВКЭ, с. 174–188), но и только. Для фактического начала работ Остерману и Головину нужен был еще указ самой императрицы, притом касавшийся всего СВ-прохода, и он появился.

Письмо «англичанина» дошло до Анны по дипломатическому каналу и, судя по всему, сработало блестяще: в феврале 1733 года Сенат впервые упомянул северные отряды не от своего имени, а как указанные самою императрицей. А именно, Анна указала (устно или в неизвестном нам документе) искать, «имеется ли проход Северным морем» (ВКЭ, с. 288). Что конкретно изволила разрешить Анна, неизвестно, но именно после ее слов северные отряды были узаконены и посланы.

Конечно, весьма желательно найти другие свидетельства решения Анны, однако одно и сейчас ясно: если этого англичанина не было, Остерману следовало его выдумать [356]. Но что двигало им самим? Оказывается, Остерман, Головин и Кирилов на самом деле верили в СВ-проход. Это сквозит в последующих настойчивых письмах из АК и Сената в Сибирь, которые ставили командирам северных отрядов в пример поморов и казаков прошлого, свободно плававших по Ледовитому морю. Но плавали те свободно лишь до 1580-х гг. (Берг, с. 92), т. е. до прихода LIA в Карское море.

В феврале 1731 г. Беринг так описал путь будущей экспедиции:

«От Санкт-Питербурха до города Твери или до Москвы сухим путем, и потом на нис до реки Камы, а Камою вверх до Соли Камской. От Соли Камской сухим путем зимним временем до Тоболска. От Тоболска вниз рекою Иртышем до Самаровского Яму (ныне в составе г. Ханты-Мансийска — От Самаровского Яму вверх реками Обью и Кетью до Маковского острога. От Маковского острога сухим путем до города Енисейска. От Енисейска до Илимска чрез Енисей-реку и вверх реками Тунгускою (Ангарой — Ю. Ч. ) и Илимом. От Илимска сухим путем до реки Лены (до Усть-Кута — Ю. Ч. ), и по оной реке вниз до Якуцка. От Якуцка Леною-рекою до реки Алдана. А Олданом, Маею и Юдомою-реками вверх до Юдомского Креста. От Юдомского Креста сухим путем до Урак-реки и до Охотского острога, а Ураком рекою, ежели судном плыть, то немалой труд возымеет, понеже оная не в дождливое время бывает весьма маловодна. От Охоцка до Болшерецкого чрез море. От Болшеретцкого до Камчатцкого устья сухим путем или круг Камчатского Носу морем. А оного пути сщи[с]ляетца до Камчатского устья з СанктПитербурха 10 811 верст» (ВКЭ, с. 27).

Беринг здесь всюду упрощает дело — видимо, чтобы не отпугнуть высоких начальников от самой идеи экспедиции. В частности, расстояние 10 811 верст сильно занижено. Оно измерено по весьма приблизительной карте, и расстояния между всеми названными пунктами сложены. Но и оно оказалось на тысячу вёрст больше расстояния от полюса до экватора, и включает не менее девяти перевалок — с подвод на лодки, с больших лодок на малые (или на вьючных лошадей) и обратно. А ведь от Камчатки, в сущности, Камчатская экспедиция только и должна была начаться.

Нам тут важно, что Беринг всюду описывает путь как очевидный и только относительно реки Урак вступает с кем-то в скрытую полемику. Рассмотрим ее, поскольку при этом выяснится главная трудность экспедиции, породившая долгие споры о ее выполнимости и даже целесообразности.

Дорога «от Маковского острога сухим путем до города Енисейска» примерно в сто вёрст давным-давно освоена, однако вскоре выяснится (в ходе ВСЭ) неприятный факт: для перевозки одного лишь головного отряда здесь нужно 150 подвод, и даже это окажется на пределе возможностей местного населения и местных властей. Трудностей на Ураке несравненно больше, а оседлого населения вообще нет, и вот Берингу приходится заранее обсуждать альтернативы.

Юдомский Крест — вовсе не перевал (как пишут некоторые) и не дорожный крест-указатель (таких было много), а приметное место на самой Юдоме, в двухстах км по прямой от Охотска. Здесь водные потоки образуют крест: в русло реки Юдомы справа входит ее рукав [357], а прямо напротив него в нее слева впадает речка Крестовка. Тут, кстати, до сих пор есть зимовье Юдома-Крестовское. Речка несудоходна, зато по ее долине вблизи правого берега возможен зимник (проезд в санях), по которому до верховья Урака 40 верст езды. Частично этот путь был расчищен от крупных камней в ходе Большого Камчатского наряда.