Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Документ не имел хода (ни резолюции, ни надписи о пересылке по назначению нет, конвертик не распечатан), но в самом Удском остроге ячмень прижился, став важным подспорьем окрестному населению. К сожалению, Охотск остался на прежних средствах пропитания — рыба, немного мяса, дикий лук и «сладкая трава» (борщевик Heracleum dulce). Лет через сто тут появились огороды, а в них картофель. Зерновые близ Охотска не вызревают, что выяснил еще Писарев.

О нелепых жестокостях русских историки Арктики охотно говорят за чаем и в курилках, но не пишут. Если спросишь, почему, обычно отвечают невнятно в том духе, что никто не виноват, ибо само время было такое, жестокое. Не соглашусь: если ни первопроходцы, ни моряки, ни чиновники не виноваты, то почему о жестокостях принято столь упорно умалчивать? При всех властях? И зачем умалчивают о роли местных жителей как проводников и учителей? Потому, думаю, что публичный рассказ об этом может обрушить миф о благости русской колонизации, а с ним и саму «русскую идею». Но об этом поговорим позже.

Истребление населения бывало и до экспедиции, что Писарев отметил (от доносчика тоже бывает польза). Власть вняла его (и подобным) призывам, и появился «Высочайше утвержденный доклад Сената против разорения ясашных камчатских инородцев сборщиками и управителями». К сожалению, положения он не изменил, да и не мог (см. Прилож. 4,п. 5). Судя по массе документов (например, в ВКЭ-2), ограбление продолжалось в тех же размерах и формах.

Огромную услугу местное население оказывало не только своим каторжным трудом, но и знанием местности. Почему-то и об этой роли писать не принято — скорее наоборот. Открытие пути на Охотск через Юдомский Крест (см. Прилож. 11)«по расспросам кочевников» иногда упоминают (кто из них открыл русским этот важнейший путь, неизвестно), но и это редкость. Чаще бывает иначе. Даже серьезный историк мог написать, что Василий Медведев (боцманмат с погибшего «Якуцка») «прошел на запад по открытой им реке Дудыпте» [Магидович, 1967, с. 350]. Как это ему удалось открыть то, что уже имело местное название?

Дудыпта — одна из главных водных дорог Таймыра, хорошо известная русским ещё с 1610-х годов, поскольку именно по ней и её притоку Авам они ходили на реку Волочанку, притоку Хеты (о ней шла речь в Очерке 2), а оттуда на Хатангу и в Ледовитое море. Вот Волочанку русские действительно могли открыть, хотя и тут вернее, что они лишь дали ей название. [110] Несмотря на русское название, пос. Волочанка поныне населен нганасанами и долганами. Тут началось знаменитое антирусское Таймырское восстание 1932 г.; нганасаны в нем не участвовали [ЛР, с. 179]. Дали потому, что в средней части реки есть несколько притоков с волоками, кратчайший короче версты.

На карте Таймыра легко видеть, что границу между областью кочевий и безлюдной зоной (лежащей севернее) маркирует именно смена языка названий рек и гор: в северной части они почти все русские. Почти все они даны в XX веке, а удивительно смелые и верные маршруты отряда Харитона Лаптева сплошь идут по рекам с местными названиями и сворачивают с них там, где надо.

Не принято обращать внимание даже на то, что реку «Таймуру», которую русские долго и безуспешно искали с моря, им указал крещёный якут Никифор Фомин, владелец зимовья близ устья Нижней Таймыры. Он проехал с Лаптевым на озеро Таймыр, спустился с ним в нартах по реке до устья, а сам направился дальше, на промысел. Его зимовье в советское время обнаружено на морском берегу [Троицкий, 1975]. Это — самое северное поселение [111] Избушка в бухте Симса (см. Очерк 2) старше и севернее, но её нельзя счесть поселением: она была летней поварней, и попытка зимовки в ней кончилась общей гибелью. в Азии досоветского времени, и, вероятно, построено оно местными жителями, а не русскими.

«Тем обязательнее впредь должны быть для нас уроки истории» -

заключил Миддендорф разговор о подвиге и трагической судьбе местных жителей. Его призыв никем, кажется, не был услышан — ни тогда, ни позже.

Итак, из документов видно, к каким насилиям приходилось прибегать командирам при добывании транспорта. Легко понять, что местные жители таили ненависть, но таила и команда. Порой ненависть выплёскивалась — вот пример.

Как пишут, в августе 1735 года Василий Прончищев, отправляясь в плавание из Якутска в Ледовитое море, взял на борт «Якуцка», вопреки Морскому уставу, жену Татьяну. Так это было или нет, мы не знаем (никаких сведений о её плавании на «Якуцке» нет), но доподлинно известно, что через год, в трагический момент смерти мужа, она оказалась рядом с ним. Как это могло случиться? Биограф Прончищевых Валерий Богданов поясняет:

«К лету 1735 г. среди офицерского состава экспедиции сложилась атмосфера вражды, взаимных обвинений и доносов.

Поэтому Василий Прончищев опасался оставить жену среди недоброжелателей» [Богданов].

Другие семейные оставили жён и детей в Якутске и иных местах, где могли снять «квартиру», т. е. комнатку или угол в избе. В основном, конечно, селились в углах — в Якутске было тогда всего 250 дворов, в основном бедных и очень бедных, а число приезжих быстро перевалило за пять сотен. Прончищев по своему положению командира должен был снять для жены именно комнату, а не койку, но вряд ли смог это сделать, будучи обокраден. Возможно, что он оставил жену в общей курной избе (для помещицы это вряд ли было выносимо), которую она в таком случае покинула сама, когда узнала, где именно зимует муж.

В то лето «Якуцк» смог пройти из Лены по морю немного, до устья реки Оленёк. Зато следующее лето было необычно тёплое, и он, пытаясь пройти в Енисей, сумел уплыть на север дальше, чем кто-либо до него (и почти полтора века после). Но на обратном пути к материку Прончищев умер, и команду принял штурман «Якуцка», наш герой Челюскин. Вскоре умерла и жена Прончищева.

Доклады Челюскина об их смерти противоречивы и странны (см. Пролог и Прилож. 5),однако учёные и писатели дружно верили, что супруги умерли от цынги, пока в 1999 году не была вскрыта их общая могила.

Версия цынги отпала сразу, ибо у скелетов оказались целы зубы (у мужского — все, притом идеально), зато у мужчины был перелом ноги. Поскольку после перелома крупной кости смерть в первые день-два иногда наступает от жировой эмболии (капелька жира по кровотоку попадает в мозг или в сердечный нерв), то было официально заявлено, будто Прончищев на самом деле от неё и умер.

И это, замечу, несмотря на то, что ведущий судебно-медицинский эксперт Виктор Звягин эмболию отверг — после перелома Василий прожил не меньше девяти дней, и кость начала срастаться. Причиной Звягин назвал гангрену, но без доводов, просто как антитезу эмболии. Словом, нам всё надо понимать самим.