Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Уменьшение числа специалистов в гуманитарных областях, которые были самыми популярными среди студентов женского пола, отчасти было вызвано тем, что в те годы режим ввел ограничения на набор девушек в университеты. Гитлер придерживался мнения, что основной целью в образовании девушек было сделать из них хороших матерей. 12 января 1934 года Министерство внутренних дел, управляемое Вильгельмом Фриком, основываясь на законе против переполнения немецких высших учебных заведений и школ, приказало, чтобы пропорция девушек-выпускниц средних школ, которым позволялось продолжить обучение в университете, была не больше 10 процентов от количества выпускников — молодых людей. В этом же году на Пасху вступительные экзамены в университеты сдали примерно 10 000 девушек; в результате учиться в университете позволили только 1500, и к 1936 году количество девушек в университетах сократилось вдвое. В элитные нацистские образовательные учреждения — «Школы Адольфа Гитлера» и Орденские замки — девочки не допускались, исключением было несколько государственных элитных школ и НАПОЛАС. Но в ходе реорганизации немецких средних школ, начавшейся в 1937 году, среднее образование для девочек также было отменено. Девочкам запрещалось изучать латынь, знание которой требовалось для поступления в университет, Министерство образования делало все возможное, чтобы они вместо этого изучали домашнее хозяйство, для чего существовали специальные школы; кроме этой, существовала еще лишь одна возможность для девочек получить среднее образование — в специальных школах с изучением языка, где также было обязательно изучение домашнего хозяйства. С апреля 1938 года все девочки, которые, несмотря на все эти препятствия, все-таки попадали на вступительные экзамены в университет, обязаны были провести «год домашнего хозяйства»; только после этого им выдавался аттестат зрелости и разрешалось учиться в университете, в том случае, если квота еще не была превышена [763] Eilers, Nationalsozialistische Schulpolitik, 18-21. . Количество девушек, получающих высшее образование, упало с 17 000 в 1932—1933 годах до 6000 в 1939-м, сильнее, чем количество молодых людей: за этот же период пропорция девушек в университетах упала с 16 до 11 %. Попытки повернуть этот процесс в обратную сторону, чтобы удовлетворить потребность в квалифицированном женском труде, которая возникла, когда экономика стала в основном направлена на перевооружение, ни к чему не привели, так как они шли вразрез со всеми другими мерами, принимаемыми, чтобы не пускать девушек в университеты с 1933 года [764] Gruttner, Studenten, 491 и 109-26; Irmgard Weyrather, «Numerus Clausus für Frauen — Studentinnen im Nationalsozialismus», in Frauengruppe Faschismusforschung (ed.), Mutterkreuz, 131-62; Jill Stephenson, Women in Nazi Society (London, 1975), 130-46. .

Закон против переполнения немецких высших учебных заведений и школ, изданный 25 апреля 1933 года, сначала касался только еврейских студентов, но в декабре 1933 года Имперское министерство внутренних дел объявило, что только 15 000 из 40 000 учеников средних школ, которые должны были сдать выпускной экзамен в 1934 году, попадут в немецкие университеты. Безработица все еще была на пугающе высоком уровне, и студентам не имело смысла идти в университет, если не было перспектив работы после его окончания. Но эта мера действовала в течение лишь двух семестров, так как Имперское министерство внутренних дел потеряло контроль над университетами, когда в мае 1934 года было основано Министерство образования, новое министерство сразу же отменило эти ограничения и даже позволило тем, кому отказали в возможности поступить, снова подать заявление, при условии, что они безработные и считаются политически благонадежными [765] Gruttner, Studenten, 102-3; Norbert pfenning, «Das Gesetz gegen die Überfüllung deutscher Schulen und Hochschulen vom 25. April 1933 — ein erfolgreicher Wrsuch der Bildungsbegrenzung?», Die deutsche Schule, 78 (1986), 141-60. . Большее влияние, чем эти меры, пожалуй, имело то часто высказываемое презрение, которое нацистское руководство испытывало к университетам и тем, кто там учился и преподавал. В ноябре 1938 года Гитлер начал яростную атаку на интеллектуалов, к которым он, без сомнения, относил университетских преподавателей и профессоров. Он заявил, что интеллектуалы в корне неблагонадежны, бесполезны, даже опасны, и что они противопоставляют свой неукротимый индивидуализм и нескончаемую придирчивость инстинктивному и беспрекословному единству с массами. «Что касается наших интеллектуальных классов, думаю, что они, к сожалению, необходимы; иначе можно было бы когда-нибудь… я не знаю… истребить их или что-то вроде этого, но, к сожалению, они необходимы» [766] Domarus, Hitler, II. 1, 251-2; см. также Wilhelm Treue, «Rede Hitlers vor der deutschen Presse (10 ноября 1938 г.)», VfZ 6 (1958), 175-91, где перепечатана вся речь; Völkischer Beobachter, 10 ноября 1938 г. («Adolf Hitlers Rede an Grossdeutschland»). . Как долго еще они будет нужны, он не сказал. Любой, кто читал «Майн Камфп», знал о его презрении к интеллектуалам, на которых он возлагал немалую часть вины за несчастье 1918 года. Это неизбежно вызвало разочарование среди преподавателей и отбило у абитуриентов желание идти в университет. До 1933 года в Германии университетская степень обеспечивала престиж в обществе и профессиональный успех. Теперь для многих это было не так. Не было никакого сомнения, что немецкие университеты при Третьем рейхе находились в упадочном состоянии. Количество студентов сокращалось, ведущих ученых увольняли, а те, кем их заменяли, были несравнимо ниже уровнем. Рабочие места пустовали [767] Хороший пример см. в Peter Chroust, Giessener Universität und Faschismus. Studenten und Hochschullehrer 1918 — 1945 (2 vols., Munster, 1994), I. 187. .

Упадок начался еще до того, как Гитлер пришел к власти, из-за массовой безработицы молодые люди и особенно девушки не хотели поступать в университеты, когда перспективы получить по окончании работу были минимальны. Кроме этого, очень маленькая возрастная группа тех, кто родился в годы Первой мировой войны, когда рождаемость упала вдвое по сравнению с довоенным уровнем, в 1934 году стала достигать возраста, когда можно поступать в университет. Вместо того чтобы бороться с последствиями такого демографического спада, режим принялся еще более усугублять их. Наконец, благодаря значительному расширению профессиональной армии с введением в 1935 году воинской повинности в офицерском корпусе, появилось очень большое количество престижных и хорошо оплачиваемых должностей, таким образом, в 1933 году в армию шли только 2 % выпускников средних школ, в 1935 году — уже не менее 20 %, а в 1937 году — 28 %. Теперь выпускники школ, прежде чем продолжить учебу, должны были два года или даже больше посвятить военной службе. В свои двадцать с лишним лет многие молодые люди без восторга относились к тому, что придется провести еще несколько лет не имея работы. Было подсчитано, что запрет на обучение евреев в университете привел к сокращению количества студентов еще на 3–4 %, притом что, как мы уже видели, свое влияние на снижение этих показателей оказали и нацистские меры, направленные против обучения в университетах девушек [768] Gruttner, Studenten, 101-2. .