Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Тем не менее только в сезон 1934—1935 года Союз поставил шестьдесят девять оперных спектаклей и провел 117 концертов. И хотя некоторые видные члены Союза считали такие мероприятия возможностью показать вклад еврейских актеров и музыкантов, вносимый ими в культурную жизнь Германии, многие другие, вероятно, понимали, что это было признаком медленной изоляции еврейской культуры в Германии. Постепенно ограничивая сферу деятельности Культурного союза, нацисты неумолимо создавали для него условия, в которых все, что он мог делать, это предлагать «еврейскую» культуру исключительно для евреев. Культурная изоляция немецких евреев была завершена после 10 ноября 1938 года, когда им запретили посещать немецкие театры, кинотеатры, концерты, лекции, цирки, кабаре, танцы, выставки и другие культурные мероприятия. После этого 1 января 1939 года еврейские культурные организации всех типов были объединены в централизованный Еврейский культурный союз, включавший и остававшиеся еврейские издательства. Для еврейских аудиторий можно было предлагать множество работ, включая произведения еврейских писателей и композиторов, запрещенных нацистами по расовым причинам. Проводились выставки еврейских художников и публичные чтения еврейских писателей. Немцы-неевреи, конечно же, посещать такие мероприятия не могли. Многие, если не большинство, сомневались в том, могла ли существовать немецкая еврейская культура независимо и отдельно от нееврейской. Большинство еврейских писателей, художников и композиторов не просто допускали возможность, но и на самом деле считали себя немцами [1318] Henryk M. Broder and Heike Geisel, Premiere und Pogrom: Der Jüdische Kulturbund 1933 — 1941. Texte und Bilder (Berlin, 1992); Hajo Bemett, Der jüdische Sport im nationalsozialistischen Deutschland 1933 — 1938 (Schorndorf, 1978); Kurt Duwell, «Jewish Cultural Centers in Nazi Germany: Expectations and Accomplishments», in Jehuda Reinharz and Walter Schatzberg (eds.), The Jewish Response to German Culture: From the Enlightenment to the Second Wbrld War (Hanover, N.H., 1985), 294-316; Wetzel, «Auswanderung», 438-41; хороший обзор см. в Friedlander, Nazi Germany, 65-8. .

Возможно, это покажется парадоксальным, но многие евреи считали процесс культурной изоляции достаточно обнадеживающим, поскольку они свыклись с новыми ограничениями своей жизни. Один из них позже критически отмечал: «Евреев более или менее никто не трогал в пределах очерченных для них границ. В Еврейском культурном союзе, в еврейских школах, синагогах они могли жить так, как захотят. Не допускалось и было опасным только вмешательство в арийскую сферу» [1319] Michael Meyer, 1941, цитируется в Wetzel, «Auswanderung», 418, после его незаконной эмиграции в Палестину в предыдущем году. . Такое отношение во многих случаях было психологической необходимостью для тех, кто остался в стране. Это были в основном старые и бедные люди. В 1933 году 20 % немецких граждан иудейской веры, родившиеся в Германии, были старше 50 лет. К 1938 году доля еврейского населения в Германии старше 50 лет увеличилась до 48 %, а годом позже она превысила половину [1320] Там же, 413-98, и Статистическое приложение на стр. 733. Все эти цифры относятся к Старому рейху, то есть не включая Австрию и Судеты. . Многие евреи были немецкими патриотами, их семьи имели глубокие связи с родными городами и областями, сложившиеся в течение десятилетий и даже веков. Для некоторых разрыв таких связей становился слишком тяжелым испытанием. Многие уезжали из Германии в слезах, обещая вернуться, когда все образуется. Неудивительно, что многие немецкие евреи отказывались эмигрировать или искренне не видели в этом необходимости. «Почему я должен уезжать? — отвечал один немецкий еврей среднего возраста на просьбы своего обеспокоенного сына в 1937 году. — Все еще остынет. В конце концов, мы живем под властью закона. Что может со мной произойти? Я старый солдат, я четыре года воевал за свою Родину на Западном фронте и получил Железный крест 1-й степени» [1321] Цитируется в Monika Richarz (ed.), Jüdisches Leben in Deutschland: Selbstzeugnisse zur Sozialgeschichte 1918 — 1945, III (Stuttgart, 1982), 339. .

Особой группой оставшихся евреев были те, кто состоял в браке с человеком, считавшимся режимом арийцем. В 1933 году было 35 000 смешанных браков, то есть в которых супруги принадлежали к иудейскому и христианскому вероисповеданию. Большинство таких браков были между еврейскими мужчинами и женщинами-христианками. Нюрнбергские законы, конечно, переопределяли смешанные браки в расовых терминах. К этому времени в большинстве из них оба супруга исповедовали христианскую веру. Но гестапо оказывало все большее давление на супругов-неевреев с целью заставить их пойти на развод. Суды стали быстро удовлетворять заявления на развод со стороны нееврейских супругов на основании того, например, что те только с приходом к власти национал-социализма осознали опасность расового загрязнения. Учитывая, что к тому времени евреи были выдворены практически из всех областей общественной и социальной жизни, еврейские мужья в смешанных браках были вынуждены передать все права по воспитанию детей, управлению финансовыми делами, накоплениями, бизнесом, собственностью и практически всем остальным своим нееврейским женам. По мере закрытия любых экономических возможностей для мужа все чаще главным кормильцем в семье становилась жена. 28 декабря 1938 года по приказу Гитлера Геринг издал новые правила в отношении статуса смешанных браков. Чтобы смягчить возможный гнев со стороны арийских родственников, он объявил, что смешанные браки, где муж был евреем, а дети были воспитаны в христианской вере, или где жена была еврейкой и в семье не было детей, должны считаться «привилегированными» и на них не должны были распространяться некоторые будущие дискриминационные законы режима [1322] Meyer, «The Mixed Marriage», 54-61; у него же «Jüdische Mischlinge», 68-76; Nathan Stoltzfus, Resistance of the Heart: Intermarriage and the Rosenstrasse Protest in Nazi Germany (New York, 1996), 43-9. .

Таким образом, для смешанных браков с мужем-евреем и без детей, или где жена обратилась в иудаизм, или где дети были воспитаны в иудейской вере, никакие привилегии не действовали. Жены-нееврейки в такой ситуации испытывали серьезное и постоянно возраставшее давление с целью заставить их развестись. Нацистские законы о браке, закрепленные в первую очередь в Законе о браке от 6 июля 1938 года, определяли брак как союз между двумя людьми здоровой крови, одной расы и разных полов, заключенный в общих интересах с целью рождения детей здоровой крови и их воспитания в традициях праведного немецкого расового товарищества. Смешанные браки очевидным образом не попадали под это определение, а с сентября 1935 года под запрет попали и другие. Новый закон систематизировал последние судебные решения по существующим смешанным бракам и развивал их еще дальше. По новому закону люди немецкой крови, имевшие еврейского супруга или супругу, теперь могли обратиться в суд с просьбой расторгнуть их брак исключительно по расовым причинам. Кроме того, жена-нееврейка могла подать на развод с мужчиной-евреем, потерявшим источник дохода, по причине того, что тот не мог исполнять свой долг по обеспечению семьи. Раздельное проживание в течение трех лет теперь также стало основанием для развода, таким образом, если муж-еврей провел это время в концентрационном лагере или в изгнании за границей, его жена-нееврейка могла развестись с ним без каких-либо проблем. Усиливавшиеся финансовые и другие трудности неизбежно создавали огромное напряжение в таких браках, и даже без прямого давления со стороны гестапо или различных партийных организаций (что происходило сплошь и рядом) они очень часто распадались. Требовалась недюжинная смелость, верность и любовь для сохранения смешанного брака в таких обстоятельствах [1323] Meyer, «The Mixed Marriage». .