Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

В этой кампании участвовали не только полиция и судебная администрация. Свою роль сыграл и министр пропаганды Геббельс. После того как было распространено послание, он активизировал кампанию по обвинению священников в сексуальных домогательствах.

Пятнадцать монахов предстали перед судом по сфабрикованным обвинениям в гомосексуализме в доме для душевнобольных в Западной Германии, что, как это было сформулировано в прессе, было «хуже, чем Содом и Гоморра» [580] Völkischer Beobachter, 212 (31 июля 1935 г.), 2; там же, 337, Ausgabe A/Nord-deutsche Ausgabe, Berlin, 3 декабря 1935 г., первая страница. . Они получили суровые тюремные приговоры, а в прессе по этому поводу появилось огромное количество сообщений. Вскоре последовали такие же ложные обвинения в сексуальных домогательствах к несовершеннолетним в детских домах и подобных учреждениях. До мая 1936 года в прессе появлялись сообщения о суде в Кобленце, где за подобные преступления были осуждены более 200 францисканцев [581] Там же., 345, 11 декабря 1935 г., стр. 2; Nachtausgabe, 121, 26 мая 1936 г. . Эти газетные статьи перемежались с нацистскими высказываниями, осуждающими гомосексуализм. Они часто занимали всю первую полосу национальных газет. Меньшей огласке предавались обвинения католических священников в сексуальных преступлениях против девушек. При описании этих вымышленных обвинений в прессе утверждалось, что монастыри были «рассадниками омерзительной эпидемии», с которыми нужно покончить. В апреле 1937 года сообщалось (неизвестно только, насколько эта информация верна) о более тысячи священников и монахов, ожидающих суда по подобным обвинениям [582] Berliner Morgenpost, 102, 29 апреля 1937 г., первая страница; о священниках и монахах, обвиненных в сексуальных домогательствах к девочкам, см. в Ziegler (ed.), Die kirchliche Lage, IV. 173-5 (Monatsbericht der Regierung Regensburg, 8 декабря 1937 г.). . Бульварная пресса, не мешкая, публиковала на своих страницах соответствующие статьи с такими названиями, как «Дома божии превратились в бордели и логово разврата», с требованиями, чтобы католическая церковь «сняла маску», и прозрачными намеками на то, что гомосексуализм и педофилия были болезнью всей Церкви, а не просто частными случаями [583] 12-Uhr-Blatt, Berlin, 102, 29 апреля 1937 г., первая страница. . Эти процессы организовывались прежде всего Министерством пропаганды, которое отправляло в Министерство юстиции подробные отчеты и требовало, чтобы суды проходили гак, чтобы им можно было придать максимальную огласку.

Особенно ужасно, как сообщала пресса, было то, что Церковь была на стороне обвиненных и считала их мучениками [584] Там же, 128, 29 мая 1937 г., первая страница. . Когда прошло еще несколько судебных процессов, Министерство пропаганды начало кампанию, целью которой было представить Церковь сексуально испорченной и недостойной обучать молодых людей. О других сексуальных преступлениях сообщали очень мало, чтобы создать впечатление, что такие преступления происходят только в Церкви и являются побочным эффектом безбрачия, обязательного для священства. В одной статье говорилось, что католическая церковь была «язвой на здоровом расовом теле», которую нужно было вырезать [585] Hans Gunter Hockerts, Die Sittlichkeitsprozesse gegen katholische Ordensangehorige und Priester 1936/37: Eine Studie zur nationalsozialistischen Herrschaftstechnik und zum Kirchenkampf (Mainz, 1971), 78-112; цитата из Völkischer Beobachter, 12 июня 1936 г., 91. . Кульминацией кампании стала яростная речь, которую 28 мая 1937 года зачитал лично имперский министр пропаганды перед 20 000 сторонников партии и которая была передана по радио; в этом выступлении он обличал католиков, «загрязняющих и отравляющих человеческую душу», и обещал, что «эту сексуальную чуму нужно уничтожить от корней до самых веток» [586] Цитируется в Reuth, Goebbels, 361. . Он заявил слушателям, что это были не показные суды по сфабрикованным обвинениям, как жаловалась католическая церковь, а необходимая «расправа», как говорилось в прессе, над «наследственно больными носителями монашеских привычек в монастырях и братствах» во имя моральной правильности, которая у настоящего немца должна быть врожденной. Государство постоянно боролось с систематическим подрывом морали у немецкого народа. А если епископы продолжат оспаривать факты, тогда они тоже предстанут перед судом. «Здесь у нас правит не Ватиканский закон, — предупредил он церковь, — а закон немецкого народа» [587] 12-Uhr-Blatt, Berlin, 128, 29 мая 1937 г., стр. 1-2; Nachtausgabe, 122, 29 May 1937, стр. 3; Völkischer Beobachter, 159, 30 мая 1937 г., стр. 3-4; Hockerts, Die Sittlichkeitsprozesse, 113-18. .

Это было весьма характерно для Министерства пропаганды — сплести частичную правду с ложью, а затем по полной использовать все это в политических целях, которые весьма опосредованно относились к этим фактам или не относились к ним вообще. Целью Геббельса было убедить простых католиков в том, что Церковь как организация была испорчена и аморальна. В частности, эти суды выполняли пропагандистские цели, что наряду с запугиваниями, устраиваемыми полицией, помогло нацистам начать кампанию по закрытию религиозных школ и замене их нерелигиозными «общественными школами», помогали этому еще и результаты родительского голосования, проводимого таким же точно образом, как и все нацистские голосования. Родителей принуждали подписывать уже подготовленные бумаги, где значилось, что они не хотят, «чтобы злоупотребляли образованием моего ребенка и поднимали религиозные беспокойства» и что они поддерживают лозунг «Один вождь, один народ, одна школа». Уже в начале 1936 года кардинал Бертрам жаловался лично Гитлеру на «неслыханный террор», происходящий в «Баварии, Вюртемберге и других местах. Тех, кто голосует за религиозные школы, относят к врагам государства». Но его обращение пропустили мимо ушей. Кампания, поддерживаемая массовой местной пропагандой, продолжалась [588] Conway, The Nazi Persecution, 168-91; Цитата из Бертрама на стр. 179; Hockerts, Die Sittlichkeitsprozesse, 132-46. Broszat et al. (eds.), Bayern, I. 107. . «Мы больше не хотим, чтобы нас учил священник!» — такие слова приписывала детям ведущая нацистская ежедневная газета 25 мая 1937 года под заголовком «Целый класс защищается от сексуального преступника в одеянии священника» [589] Völkischer Beobachter, 145, 25 мая 1937 г., стр. 3. .

Результаты кампании не заставили себя ждать. В 1934 году в Мюнхене 84 % детей все еще числились в религиозных школах, но к концу 1937 года это количество упало до всего лишь 5 %; как жаловалась Мюнхенская епархия, эти результаты были достигнуты «совершенно нечестными и незаконными средствами» и включали в себя «неописуемый террор, противоречащий всем принципам закона и правосудия», в том числе отказ в социальной помощи тем, кто не хотел голосовать за отмену школ. Летом 1939 года все религиозные школы в Германии были превращены в общественные школы, а все частные школы под управлением церквей были закрыты или национализированы, а работающие там монахи и священники — уволены. Пасторам и священникам все чаще запрещали преподавать в начальных школах. В то же самое время было сокращено количество классов религиозного обучения. Позднее в этом же году Национал-социалистический союз учителей обязал своих членов проходить религиозное обучение у запрещенного теперь духовенства, хотя не все этого послушались. К 1939 году религиозное обучение в воскресных школах сократилось до получаса в неделю, а во многих районах они должны были следовать правилам, по которым Иисуса нельзя было считать евреем. Родителей, которые протестовали против таких мер — а их было немало, местные власти заставляли отзывать свои протесты, вызывали их на специальные собрания в школы и заставляли записывать своих детей на занятия по идеологическому воспитанию вместо религиозного, и даже угрожали им увольнением с работы в случае отказа. Подобным образом Министерство образования составляло планы по объединению или закрытию теологических факультетов в университетах, а с 1939 года в педагогических училищах освобождающиеся по приказу Министерства образования Берлина должности в области теологии уже никем не занимались. В некоторых областях, в особенности в Вюртемберге, где министр образования Мерген-талер был настроен глубоко антихристиански, предпринимались попытки отменить религиозное обучение и заменить его курсами нацистского мировоззрения. К 1939 году режим не смог отменить религиозное воспитание, но его долгосрочные амбиции к этому времени стали совершенно ясны [590] Conway, The Nazi Persecution, 168-95; Witetschek (ed.), Die kirchliche Lage, II. 300 n.2; George L. Mosse (ed.), Nazi Culture: Intellectual, Cultural and Social Life in the Third Reich (New York, 1975), 250-55, список жалоб епископа Исповедальной церкви Теофила Вурма из Вюртембурга за июнь 1939 г. см. в Joachim Beckmann (ed.), Kirchliches Jahrbuch fur die evangelische Kirche in Deutschland 1933 — 1944 (Gutersloh, 1948), 343-7; Rolf Eilers, Die nationalsozialistische Schulpolitik: Eine Studie zur Funktion der Erziehung im totalitären Staat (Cologne, 1963), 22-8,85-92 о статистике; хорошее местное исследование см. в Franz Sonnenbeiger, «Der neue «Kulturkampf». Die Gemeinschaftsschule und ihre historischen Voraussetzungen», in Broszat et al. (eds.), Bayern, III. 235-327. . К 1939 году сила и влияние католической церкви в Германии, как и протестантской, значительно ослабли. Их запугивали и устрашали до тех пор, пока они не ослабили свою критику режима из страха, что может получиться еще хуже. Частые угрозы тюремного заключения, сообщал местный правительственный чиновник в конце 1937 года, заставили духовенство вести себя «осторожно и сдержанно» [591] Witetschek (ed.), Die kirchliche Lage, I: 283 (Monatsbericht der Regierung Oberbayern, 9 декабря 1937 г.). . В некоторых районах гестапо также вступало в кампанию против церкви и успешно вытеснило католическую церковь из общественной жизни [592] Helmut Prantl (ed.), Die kirchliche Lage in Bayern nach den Regierungsprasidentenberichten 1933 — 1945, V: Regierungsbezirk Pfalz 1933 — 1940 (Mainz, 1978), Iv. . Поступали некоторые сообщения о «стабилизации обстановки в церковной сфере» [593] Ziegler (ed.), Die kirchliche Lage, IV, 201 (Monatsbericht der Regierung Regensburg, 8 июня 1938 г.). . Из Рима кардинал Пачелли продолжал отправлять немецкому правительству нескончаемые жалобы, обвиняя его в постоянном нарушении конкордата [594] Albrecht (ed.), Der Notenwechsel, II. в разных местах. . Гитлер в конце концов решил прекратить открыто нарушать конкордат, хотя намеревался сделать это в сентябре 1937 года. Не стоило идти на риск испортить отношения с Ватиканом и вызвать протесты католических государств, в особенности Австрии, учитывая то, в каком шатком состоянии были международные отношения в конце 1930-х годов. Но неофициально Министерство иностранных дел не делало секрета из того, что считало конкордат «устаревшим», потому что многие из его пунктов, в особенности те, которые касались образования, были в «фундаментальном противоречии с основными принципами национал-социализма» [595] Цитируется в Conway, The Nazi Persecution, 216-17. . Было проще действовать скрыто и избегать какого-либо упоминания о конкордате. На публике Гитлер продолжал призывать Церковь быть верной ему и подчеркивал, что Церковь по-прежнему получала значительную поддержку от государства. Но в частных разговорах он давал понять, что она будет совершенно отделена от государства, лишена финансирования из государственных налогов и станет чисто добровольной организацией, как и протестантская церковь. Католики в основной массе ничего не знали о его намерениях. При всей остроте конфликта, он не привел к отчуждению католического сообщества от Третьего рейха. Многие католики очень критически отзывались о Нацистской партии, в особенности о таких фанатиках, как Розенберг, но даже здесь фигура Гитлера оказалась не тронута критикой. Упорное стремление католического сообщества, идущее еще с бисмаркских времен, стать полноценной частью немецкой нации смягчило их отношение к режиму, проводящему антикатолическую политику, многие считали, что эту политику продвигают радикалы, а сам Гитлер ничего об этом не знал и не одобрял этого. Но это им только казалось. В долгосрочной перспективе, как Розенберг объявил в сентябре 1938 года, так как молодые люди теперь почти полностью были под контролем Гитлерюгенда и нацистской системы образования, Церковь потеряет власть над своими прихожанами, и католическая и Исповедальная церковь, в том виде, в каком они тогда существовали, исчезнут из жизни людей. Гитлер никогда не отказывался от этих своих слов [596] Там же, 218-19; Kershaw, The «Hitler Myth», 105-20. О сельском школьном учителе, ставшем главным инициатором борьбы против Церкви, возглавляемой сельским священником, см. в современных отчетах Нацистской организации учителей в Broszat et al. (eds.), Bayern, 1. 549-51. .