Николай Белан - Эпицентр

А ЗИЛ с разъяренными людьми за стеклом мчался уже с другой стороны. Замполит роты гвардии лейтенант В. Попов успел вскочить на подножку, увернувшись от удара ножом, рванул руль. Машина врезалась в дерево…

Экстремисты бросали бутылки с кислотой и зажигательной смесью. Кто-то метнул из толпы гранату, осколком которой было ранено несколько военнослужащих.

Водитель автобуса, стоявшего неподалеку, истерически отказывался доставить раненых в ближайшую больницу. Когда их доставить туда все же удалось… Командир роты гвардии старший лейтенант Р. Степаненко не может об этом рассказывать спокойно: мешают спазмы в горле.

В больнице, куда привезли раненых, все попрятались. Ротный выламывал двери кабинетов, чтобы найти хоть кого-нибудь. Он понимал, что значат в этой ситуации минуты. Степаненко уверен: окажи врачи вовремя помощь — его подчиненные остались бы живы.

Спасать пострадавших в конечном итоге пришлось военным медикам. Но гвардии лейтенанта Б. Гусева, гвардии рядовых О. Юрченко и А. Косенко спасти не удалось. Гвардии ефрейтор А. Батыров — в реанимации.

Горько писать и нельзя не писать эту правду. Она и в том, что никого из партийных и советских руководителей города на месте событий не было; правда и в том, что советскими медиками была нарушена клятва Гиппократа. Вот какую телеграмму в адрес Министерства обороны дал главврач больницы, куда сначала были доставлены получившие ранения военнослужащие, А. Назарли:

«От имени врачей скорой медицинской помощи, оказавших помощь пострадавшим во время мирной демонстрации, — сообщалось в ней, — требуем немедленной экспертизы на предмет наличия алкоголя в крови у военных, участвовавших в массовых избиениях мирного населения с применением огнестрельного и холодного оружия.

У раненых и сопровождавших их военных мы явно определили факты нетрезвого состояния. Привлечь их к экспертизе мы не смогли, так как они угрожали расправой с нами».

Зачем понадобилась главврачу «Скорой помощи» откровенная ложь? Чтобы ответить на этот вопрос, я встретился с А. Назарли. Оказывается, подтвердить свои слова он не может. Сам не видел, но предполагает, что подобное могло быть. А на мой вопрос, почему пострадавшим было отказано в помощи, отводит глаза в сторону. Молчит. Наконец соглашается: да, они сделали то, что должны были сделать, — защитили мост… Я бы добавил: выполнили свой гражданский и воинский долг. Защитили мост, за которым — женщины и дети, старики, жизни многих людей. И кто знает, может быть, и жизнь врача Назарли?..

Задаюсь вопросом: что стояло за теми трагическими событиями? От какого врага защищали мост военнослужащие? Эмоции, неуправляемость распаленной экстремистами толпы? О нет! Столь простое объяснение было бы далеким от правды.

Накануне событий в центральной прессе высказывались критические суждения, связанные с деятельностью коррумпированной бюрократии в регионе, были попытки назвать их поименно. Пытаясь спасти свои кресла и привилегии, уйти от ответственности перед законом за свои преступные деяния, эти люди поставили на карту национальные чувства своих народов. Известно, как легко при наличии попустительства, бездеятельности органов милиции всколыхнуть народные массы под псевдопатриотическими лозунгами, вывести их на улицы, толкнуть на путь противоправных действий.

Об этом же говорил в беседе секретарь ЦК Компартии Азербайджана Т. Оруджев:

— За спиной тех, кто бросает булыжники, — политические противники перестройки, авантюристы, главари так называемой теневой экономики. Потому и рассчитывать на быструю и легкую победу не приходится.

Да, за внешне стихийными, непредсказуемыми событиями наблюдательному человеку, аналитику нетрудно рассмотреть заранее составленный сценарий. Сценарий, где истинные цели авторов замаскированы лозунгами о «посягательстве на демократию», необходимости «защищать перестройку», упрятаны в националистическую, религиозную упаковку. Те, кому реальная перестройка грозит разоблачением, стремятся отвлечь от себя внимание дестабилизацией общественной жизни, подменить законность, правопорядок анархией. Лишь политически незрелый человек не увидит, что нынешние общественные эксцессы — это, образно говоря, арьергардные бои периода застоя, проявления давней болезни, загнанной глубоко вовнутрь общества.

… В Кировабаде введено особое положение. Для многих, видимо, понятие «комендантский час» олицетворяет спокойствие, обеспечиваемое неординарными средствами. Но как в эти тревожные дни воинам недостает взаимодействия с местными органами милиции, партийным активом, как трудно его наладить! Меня убеждали, что партийные активисты несут патрульную службу плечом к плечу с воинами. Но встретиться не удалось ни с одним. Не видел на постах и милиции. У экстремистов дело поставлено иначе.

Я спросил у народного поэта Азербайджана Бахтияра Вагабзаде, приехавшего в это горькое время в Кировабад, какие чувства он испытывает.

— Боль, недоумение и стыд, — был ответ.

До начала комендантского часа — считанные минуты.

— … И последнее, — заканчивает инструктаж личного состава подвижного патруля полковник В. Сорокин. — Будьте готовы к любой неожиданности. Вчера выстрелом из ракетницы ранен милиционер…

Направляемся к стоящим неподалеку машинам, занимаем свои места.

Улицы города в ночное время пустынны. Движение автотранспорта максимально ограничено, нужен специальный пропуск. Нет и прохожих. И вдруг у одного из домов на улице Шаумяна замечаем возбужденную группу людей. Среди взрослых — дети. Старший патруля гвардии подполковник В. Казимирчук с солдатами подходит к группе, просит разойтись по квартирам. Невысокий мужчина, назвавшийся Р. Мамедовым, — он и до этого задавал тон шумному разговору, — сообщает взволнованно: мол, дом может взлететь на воздух, хозяин одной из квартир открыл газовый кран и ушел…

Надо сказать, что в те дни город был буквально начинен различными слухами, небылицами. Вчера у полковника В. Сорокина, коменданта участка, бесконечно звонил телефон. Срывающимся голосом люди сообщали: беженцы, тысячами устремившиеся из Армении, прибывают в Кировабад со следами зверских издевательств, даже с отрезанными ушами…

Так ли это? Чтобы ответить на этот вопрос, я вместе с полковником Сорокиным побывал в пунктах приема беженцев. Ничего подобного там не было. Тогда я связался с военным комендантом железнодорожного участка города Баку полковником Н. Суховым. Он сообщил:

— За два дня мы встретили эшелоны из Иджеванского, Масисского и других районов Армении. Среди приехавших никто не отметил ни одного подобного случая. Однако пострадавшие в драках, с синяками, были.