Николай Белан - Эпицентр

— Что же заставило вас, уважаемый, покинуть Чардахлы? — спросил у старика.

— Посмотрите на мои руки, — Тигран Аршакович показал мозолистые, потрескавшиеся ладони. — Я работал механизатором в совхозе, делал все, что мне поручали. Но за последние три месяца не получил ни копейки. А еще в наше село перестали завозить хлеб, оборвали телефонные линии, отобрали личный скот. Как там было жить дальше?

— Мы тоже убедились, что в Шамхорском районе жизнь для армян стала невыносимой, — вступил в разговор Сое Гарушевич Закарян, водитель одного из грузовиков, вывозивших беженцев. — Их отрезали от всего белого света. Но и переезду в Армению мешали. Вроде бы разрешили направить отсюда за ними колонны машин. Мы съездили, загрузились. Да никак не могли выбраться с территории Азербайджана. Постоянно натыкались на пикеты, которые нас поворачивали. Спасибо военным — помогли.

Они стояли возле машин небольшими группами. Угрюмые, с печатью безысходности на лицах. Больше молчали, что так противоестественно для непосредственных, эмоциональных армян. Что сулило им ближайшее будущее? Начинать на новом месте с нуля. Искать работу, жилье…

Некоторые, не дожидаясь, пока в их судьбе примут участие местные власти, пытались устроиться сами. В ближайшем пригороде Кировакана, в поселке Шаумян, я видел целый квартал добротных каменных домов, брошенных уехавшими азербайджанцами. Кое-где уже появились надписи на калитках: «Занято. Саркис из Баку»…

Но были калитки и без надписей. Около одной стояла пожилая женщина в заношенном пальто. Спросил, кто она и откуда, чего ждет? Бизар Геворковна Сафарян, приехала с мужем из города Шамхора. Надеялась на встречу с представителем поселкового Совета, чтобы попроситься на заселение в «свободный» дом. Может, тогда и сын приехал бы, а так он…

— Уехал в Курган и — как пропал… — разрыдалась женщина. Пока успокаивали беженку, к дому подкатила черная «Волга». Из нее вышел средних лет мужчина, настороженно приблизился к нам. Назвался: Малумян Рачик Александрович. Выехал из села Зурнабад Ханарского района Азербайджанской ССР. Привез семью в семь человек. Признался: тоже рассчитывает занять дом, у которого давно стоит Сафарян. Пусть, мол, власти решают, кому нужнее жилье.

Я шел по пустынной улице поселка. Распахнутые двери, сваленные во дворах домашние вещи, сломанная мебель, забытые детские игрушки. Отсюда уезжали спешно, забирая с собой лишь самое необходимое.

Вдруг в переулочке заметил офицера и отделение солдат. С какой целью они тут? Лейтенант Александр Бойко и его подчиненные были направлены своим командованием для обеспечения порядка… на похоронах четырех азербайджанцев. Кто будет хоронить? Офицер не знал. Азербайджанцев в поселке не осталось, а местные жители армянской национальности заниматься этим не захотели.

— Вероятно, печальные хлопоты возьмет на себя администрация совхоза имени Шаумяна. А вот, кстати, и ее представители, — сказал лейтенант.

Подошедшие к нам двое мужчин представились: директор совхоза Гамлет Саркисян и… просто народный контролер. Они объяснили, что изучают ситуацию с освободившимся жильем. В поселке создали комиссию по его распределению среди беженцев. Что касается похорон — нет, такую заботу брать на себя администрация совхоза не собиралась. Может, военные возьмутся?..

Вообще в Кировакане и окружающих его районах особое положение в то время не вводилось. Тем не менее военные встречались на дорогах и около сел часто. Так, например, первый секретарь Гугарского райкома КПСС Л. Багдасарян обратился к командованию ближайших воинских частей Закавказского военного округа с просьбой оказать помощь в поддержании общественного порядка. Много позже мне довелось услышать разные оценки этого решения. В том числе и упреки в адрес партийного руководителя района в неспособности собственными силами обеспечить нормальные условия жизни людям, в стремлении переложить эти заботы на чужие плечи. Наверное, есть в них немалая доля истины. Но в том, что помощь армии оказалась необходимой и своевременной, сомневаться не приходилось. Особенно после поездки в село Айдарлы.

Названное и еще несколько сел с азербайджанским населением расположены в узкой долине вереницей. Единственная дорога ведет к ним через армянский поселок Лернапат. Через него же проложены и все коммуникации в глубь долины.

На въезде в Айдарлы я увидел перегораживающий дорогу танк, офицера и группу вооруженных солдат. Лейтенант Виталий Наклонный рассказал, что имеет задачу не допустить массовых столкновений армянского и азербайджанского населения.

— Страшно смотреть на все это, — говорил офицер. — Они здесь полностью блокированы. Транспорт не работает. Электричество не подается. Двадцатый день не завозятся хлеб, другие продукты. Живут лишь на своих запасах. И все равно пытаются подкармливать нас. Видят в нас единственную защиту. И днем и ночью находятся около танка, боятся далеко отходить.

Нас обступили жители села.

— А больше нам не от кого ждать защиты, — сказал учитель местной школы Гурбан Мамедов. — Пока не было танка и солдат, сюда приходили люди из Лернапата, угрожали, требовали, чтобы все отсюда уехали. Даже участковый инспектор старший лейтенант милиции Гарник Дарбинян был. Поставил ультиматум: если за два дня не уберемся, то он за последствия не ручается.

— Да, Дарбинян так говорил, — зашумели люди вокруг. — Он страшный человек. Даже когда танк уже стоял, приезжал сюда на машине, опять грозился.

Неожиданно толпа расступилась, к нам подвели под руки пожилого человека. На его лице не было живого места — сплошной синяк, глазные яблоки в сильных кровоподтеках.

— Моя фамилия Исмаилов, зовут Гасан Байрам-оглы. Я старый коммунист, агроном в здешнем совхозе. Смотрите, что со мной сделали в Лернапате. Остановили машину, на которой я ехал домой. Выволокли меня, свалили на землю. Кто-то крикнул: «Лей на него бензин и зажигай!» Это все видел Дарбинян, стоял в стороне. Потом меня стали бить ногами, прикладами автоматов.

— Чем? — переспросили мы.

— Прикладами автоматов Калашникова…

— У них откуда-то оружие! — опять зашумели люди вокруг. — В некоторых из нас уже стреляли. Чудом не попали.

Один за другим из общей массы людей выходили мужчины, снимали одежду, показывая следы жестоких побоев, которые понесли в Лернапате. Салех Сулейманов, Али Караев, Мамед Абдурахманов — всех невозможно было записать. Затем говорила Гугар Мамедова, у которой жители соседнего поселка отобрали личный скот:

— Я могу показать даже дом, где живет разбойник…

А еще поднес на руках ребенка плачущий Али Гасанов. Распахнул одеяльце, и… открылась ужасная картина: тельце было покрыто гноящимися язвами.