Николай Белан - Эпицентр

«Проверено 14 848 человек, задержано 3637 человек, арестовано 69 человек, проверено автотранспорта 19 191 единица, задержано автотранспорта 501 единица, арестовано автотранспорта 28 единиц. Изъято холодного оружия 39 единиц, огнестрельного оружия 5 единиц, взрывчатых веществ 3 килограмма».

…Выезжаем на улицу 50 лет Советской Армии. Тут вместе с воинами несет службу капитан милиции А. Ваданян из городского управления внутренних дел. Начальник УВД Ленинакана полковник Л. Галстян накануне сообщил нам, что среди его работников погибло 12 человек, около 50 процентов сотрудников лишились близких родственников, но все, кто был на ногах, продолжали выполнять свои служебные обязанности. Вот и у Ваданяна тоже есть потери среди близких, но он на посту. Рассказывает, что на их участке пока все спокойно, но были попытки отдельных элементов войти в контакт с молодыми солдатами, склонить их на захват магазинов, сберегательных касс, достать из полуразрушенных магазинов водку, другие товары. Один из неизвестных предложил даже рядовому А. Захарину «взять» банк, посулил разделить «улов» пополам. Но бандит был тут же задержан воином, личность его устанавливается.

А вот и шикарная в прошлом гостиница «Ширак». Предназначалась она для иностранцев и построена была, что называется, на совесть. Неудивительно, что, имея высоту в 12 этажей, она не рухнула, не разрушилась. Лишь повылетали стекла да покосилось, накренилось здание. Но из людей никто в ней не пострадал. А новые девятиэтажки развалились, как карточные домики. Почему? На этот вопрос ответили специалисты. Они пришли к выводу, что большинство зданий жилой застройки были воздвигнуты с грубейшими нарушениями технологии. Межэтажные перекрытия, несущие блоки в местах стыков лишь наживлялись, а не сваривались, цемент разворовывался. Неудивительно, что хрущевские пятиэтажки и двенадцатиэтажная «Ширак» остались целы, а большая часть других строений не выдержала напора подземной стихии…

У гостиницы «Ширак» несет службу тот самый рядовой Озеров, о котором писалось в оперативной сводке и который вместе с товарищами вернул государству 30 тысяч рублей. Как это произошло?

— Когда мы взяли под охрану промтоварный магазин, — рассказывает солдат, — поняли, что внутри кто-то есть: через разбитые стекла был виден огонек. Я тут же выставил пост у входа, а сам проник в магазин. На полу валялись деньги из кассы. Грабителю, правда, уже удалось уйти через запасный выход. Но основной сейф он вскрыть не успел…

Деньги, собранные в спортивную сумку, воины по акту сдали тогда члену оперативной группы подполковнику внутренних войск Малишину.

— А сейчас на маршруте все спокойно, — говорит рядовой Озеров. — На маршруте все спокойно…

…Далеко за полночь пошел снег. Обычно это радует, но сегодня снег — зло, так как мешает спасательным работам. Да и как-то не вяжется девственный белый цвет с черной скорбью, которая опустилась с гор на город. У штаба по ликвидации последствий бедствия машину останавливает еще один мужчина. Им оказывается инженер Виктор Александрович Шестиперов из Московского института физико-технических проблем. Он кандидат наук, приехал сюда добровольцем для оказания помощи пострадавшим от землетрясения. И вот теперь ему самому нужна помощь. Какая? В институте, в котором он работает, создали руками таких, как он, уникальный прибор для розыска людей в развалинах, такой, с какими приехали многие иностранные спасательные отряды. Что он собой представляет? Действуя примерно как радиолокатор, прибор не только просвечивает каменные завалы и обнаруживает в них живых людей, но и определяет частоту ударов сердца, пульс, температуру тела. К сожалению (как об этом не воскликнуть с горечью и сожалением!), производство таких приборов еще не налажено в нашей стране. Стране, немалая часть которой находится в сейсмоопасных районах. Только безразличием, полным равнодушием к людям ведомств можно объяснить этот факт. И вот инженер из Москвы с группой энтузиастов создал такой прибор, и только что он обнаружил под завалом живого человека. Но помочь ему у них нет возможности, так как нужен бульдозер.

— Что ваши строки по сравнению с жизнью человека, — с досадой проговорил Шестиперов, глядя на мой блокнот. — Помогите лучше достать бульдозер.

Мы рванули с места. И очень скоро повезло: увидели стоящий без бульдозериста бульдозер. После трех суток недосыпания его водитель, сказали нам, буквально свалился и теперь спит в вагончике. «Сможет ли подняться?» — подумал я, когда мы направились к вагончику. Но, услышав, в чем дело, он, не раздумывая, сел за рычаги. Вслед за ним в кабину впрыгнул Шестиперов.

— Дальше уже наша работа, — бросил он, прощаясь.

Над Ленинаканом занималось утро.

Ленинакан, случалось, «встряхивало» и раньше. И если к этому вообще можно привыкнуть, то жители второго по величине города Армении — привыкли.

— Но седьмого декабря земля дрогнула так, что трудно было удержаться на ногах, — рассказывал врач гарнизонного госпиталя подполковник медицинской службы В. Скорлуханов. — Стены заходили ходуном, и мы, врачи, бросились в палаты: всем на улицу!

Легкие больные спускались сами. Тех, кто не мог передвигаться, выносили на руках. Вокруг с неимоверным грохотом рушились дома. Яркое солнце скрылось в гигантских клубах пыли…

К ошеломленным людям выбежал начальник госпиталя подполковник медицинской службы А. Нигматулин — он не покидал здания, пока его не начало засыпать штукатуркой.

— Все больные здесь?

Сказать точно никто не мог. И тут начала оседать часть госпитального корпуса, где находились хирургическое и терапевтическое отделения.

— За мной! — бросил Андрей Михайлович и рванулся обратно.

Врачи, медсестры, кто-то из больных снова и снова возвращались в здание, хотя толчки не прекращались и оно грозило рухнуть в любую секунду. Спасти, во что бы то ни стало спасти всех до единого!

Не удалось. Сокрушая стены, обрывая, как нитки, арматурные прутья, с гулом и скрежетом обваливались многотонные глыбы лестничных проемов.

А затем — тишина… Гнетущая. Зловещая.

— Был госпиталь — нет госпиталя, — вздохнул кто-то горько.

— Нет! — сказал Нигматулин. — Госпиталь — не здание. Госпиталь — это мы. — Он обвел людей разъеденными пылью глазами и уже твердо добавил — Приготовиться к оказанию первой медицинской помощи…

Собрали, какие могли, лекарства и перевязочные материалы. Тяжелых больных и раненых разместили здесь же, во дворе, в безопасном, на случай новых толчков, месте. И едва распахнули настежь широкие ворота, как в них из соседних улиц хлынули сотни окровавленных, контуженных, оглушенных людей. Кто сам добирался, кого вели под руки, кого несли… Они знали: здесь — военный госпиталь. Здесь спасут.