Владимир Владимиров - Джемс Кук

В первых числах мая Кук заболел. Его лихорадило и на ноге появилась опухоль, кроме того, сильная боль в паху мешала двигаться. Как всегда, об этом рассказывает Форстер, сам Кук ограничивается пятью словами, брошенными между прочим: «Болезнь задерживала меня на борту». И как тогда, в Батавии, он постарался скорее забыть про болезнь, побороть ее, полней заняв время, чтоб меньше думать о себе, а главное, не показать своим людям и тени слабости. Оставаясь на корабле, он рассылает лейтенантов на разведку удобнейшего выхода из бухты и, оставшись с матросами, заставляет их чистить, проветривать и окуривать трюм и палубы. К вечеру налетела буря и всю ночь держала капитана на ногах под дождем и ветром. О болезни думать было некогда. За все свои долголетние плавания Кук ни разу еще не сдавал команды, ни разу матросы не видели никого, заменявшего капитана.

Кук повел корабль к проливу королевы Шарлотты, где надеялся найти «Предприятие». В пути «Решимость» была окружена смерчами. «Наше положение, — говорит Форстер, — во все время этого явления природы было чрезвычайно тревожным: эти смерчи, служившие соединением моря и облаков, поражали восхищением и ужасом, и наши моряки, наиболее опытные, не знали, что делать; большинство из них видало издали подобные смерчи, но никогда они не были так окружены ими со всех сторон, а мы знаем страшное описание гибельных последствий, когда они обрушиваются на корабль. К счастью, смертоносные столбы прошли мимо. Кук вспомнил читанное им в морском словаре Фальконэ: «Эти объяснения взяты главным образом из философических трудов знаменитого доктора Франклинд». Начитанность капитана не уступала знаниям ученых. Форстеры не могли объяснить возникновения смерчей и тоже ссылались на Франклина.

Восемнадцатого мая раннее утро огласилось радостной пушечной пальбой: «Предприятие» первое увидало «Решимость». «Надо было побывать в положении, подобном нашему, чтобы почувствовать нашу радость». Полтора месяца «Предприятие» ждало своего товарища. Два с половиной месяца прошло со дня разлуки. Трогательная встреча капитанов произошла в тот же вечер, когда «Решимость», воспользовавшись легким бризом и приливом, отправила шлюпки с якорями и подтянулась к «Предприятию». Снова началась дружная жизнь двух кораблей, приободрившая всех.

Первой мыслью Кука было немедленно уйти от берегов Новой Зеландии, достаточно изученных с обеих сторон. Земля Ван-Дьемена [22] О. Тасмания, открытый Тасманом в 1642 г. и названный им землей Ван-Диемена в честь губернатора Батавии. Островное положение Тасмании была Окончательно доказано Бассом в 1758 г. , лежащая к западу и интересовавшая Кука, была обследована капитаном Фюрно, почти доказавшим ее островное положение, то есть именно то, что предполагал Кук в противоположность многим, утверждавшим принадлежность ее к Новой Голландии. Следовательно, надо было итти на восток и обследовать пространство между сорок первой и сорок шестой параллелью. Кук сообщил о своем намерении Фюрно, предложив тотчас приступить к сборам.

Дело шло все о том же Южном Материке, предполагавшемся между Новой Зеландией и Америкой. В средних широтах Тихого океана еще не ходил ни один корабль. Первое путешествие Кука отодвинуло Неведомую Землю от берегов Новой Зеландии, но не доказало отсутствия материка. Теперь Кук поставил себе задачей установить возможность беспрепятственного плавания в средних широтах, что ему подсказывал уже пройденный на «Решимости» путь.

«…Предполагая, что мои попытки не имели бы никакого успеха, я рассчитывал, по крайней мере, сообщить потомству, что можно плавать в этих водах и предпринимать в них открытия даже среди зимы».

Стоянка в проливе продолжалась двадцать дней. Кук занялся посадкой овощей. Огороды были уже разведены капитаном Фюрно. «Я посетил разные огороды, где капитан Фюрно велел посадить разного рода овощи, которые все были в цветущем состоянии и должны быть весьма полезны туземцам, если они будут за ними ухаживать». Затем он приказал отвести в лес барана, кабана, козла, овцу, свинью я козу. Он надеялся, что, размножившись, они обеспечат туземцев хорошей пищей и выгодным хозяйством.

«Тридцать туземцев посетили нас и принесли нам большое количество, рыбы, которую обменяли «а гвозди и прочее. Я отвел одного из этих Зеландцев на Мотуара и показал ему несколько картофелин, из посаженных там господином Фанкеном — боцманом с «Предприятия». Казалось, они должны были созреть, и индеец был так ими восхищен, что по собственной воле, начал разрыхлять землю вокруг растений. Его повели затем в другие огороды и показали брюкву, тыкву, морковь и пастернак, корнеплоды, которые вместе с картофелем будут им действительно полезнее всего того, что мы посадили. Нам было легко дать им понятие об этих корнеплодах, сравнивая их с уже известными им».

Торговля пошла бойко. Матросы так увлеклись обменом, что начали отдавать свою одежду, получая взамен всякие безделушки. Куку пришлось вмешаться и попросить гостей оставить корабль. На прощанье, исполняя приказ Адмиралтейства, он роздал туземцам медные позолоченные медали с изображением на одной стороне головы короля с подписью: «Георг III король Великобритании, Франции и Ирландии», а на другой — двух военных кораблей и надписью: «Решимость» и «Предприятие». Вышли из Англии в марте месяце 1772 года» [23] Предполагалось отправить корабли в марте. .

Туземцы торговали не только безделушками, не только продуктами своей охоты, но и женщинами. За гвоздь или топор матрос получал любовь туземки, причем она отдавалась ему с отвращением, принужденная к этому мужем или братом. «…Без дозволения и угроз мужчин они не удовлетворили бы желанья чужестранцев, без волнения смотревших на их слезы и слушающих их жалобы».

Георг Форстер с негодованием говорит об этом возмутительном факте. «После полудня разрешили большинству матросов сойти на берег; они покупали там местные редкости и благосклонность зеландок, несмотря на отвращение, внушаемое нечистоплотностью этих женщин: щеки, покрытые охрой и маслом, были достаточны, чтобы отвратить чувствительного человека. Но хотя вонь говорила о них даже издали, хотя их волосы и одежды были наполнены вшами, которых они время от времени ели, власть животной страсти такова, что цивилизованные европейцы искали с ними услад любви». Молодой ученый искренне возмущается поведением «белых завоевателей», признаваясь в постыдных поступках, унижающих европейцев». «Очень плохо, что открытия лишают жизни невинных людей, но еще большее несчастье в развращении морали и честности целого народа. Если бы, по крайней мере, эти новые области получали» бы от наших экспедиций какие-нибудь выгоды, если бы уничтожались какие-нибудь гибельные обычаи, мы могли бы утешаться, но торговля европейцев была только вредна для островитян южного моря, и надо считать наиболее мудрыми тех, которые старались удаляться от нас и, остерегаясь легкомысленности характера и духа разврата, имели меньше сношения с нашими путешественниками». К этому присоединяется возмущение заражением туземок венерическими болезнями: «Ничто не может искупить вред, сделанный зеландцам, так как цена, за какую матросы покупали благосклонность женщин, развращала, кроме того, разум и мораль островитян, как было уже сказано. Обидно, чтобы у людей с дикой грубостью, суровым характером и жестокими обычаями, но, тем не менее, храбрых, великодушных, гостеприимных и неспособных обманывать, любовь — источник нежнейших чувств — становилась самым ужасным бичом жизни».