Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Я понял. Я напишу ветрячнику, и он выдаст тебе на двоих. Как зовут женщину?

— Акулиной Михайловной.

— Так твою жену звали Акулиной.

— Та была Акулина Ивановна. Да это не всё. Её первого мужа звали Костей и Петровичем, как и меня.

— Сплошная романтика. Хоть садись и роман пиши.

— Писать придётся тебе, Иван Павлович. У меня левая рука болит, а правая писать не умеет. Я одну зиму в школу ходил. Читаю с трудом, а писать совсем разучился.

— На вот, Константин Петрович, иди к ветрячнику.

Костя поблагодарил Красненького, пришёл домой, взял два чистых мешка, свою двухколёсную тачку и — на ветряк.

Ветрячник, прочитав бумагу, от нечего делать стал расспрашивать Костю. Костя рассказывал. В другом случае он послал бы ветрячника куда подальше, а ныне не мог, так как обедать было нечем. Из двух мешков, что Костя захватил с собой, один оказался на четыре пуда, и второй — на восемь пудов. Ветрячник взял куль, повесил на зажимы у ларя и стал насыпать ведром муку. Насыпал полный, снял с зажимов, встряхнул, досыпал ещё три раза по полведра, собрал гузырь и сказал:

— Держи, Костя, гузырь, я завяжу, и понесём.

Они положили куль в тележку:

— Здесь двенадцать вёдер. Молодая жена и прочее. Мой дед говорил: «Хороша любовь с хлебцем». Сейчас ещё пшена дам.

Ветрячник принёс полный мешок пшена:

— Костя, не хвались никому. А то мыши поедят пшено. Не смущай людей, не вводи во искушение. Пусть твои девочки каждый день ходят к нам за молоком. У нас две коровы отелились. Пусть не стесняются.

— Спасибо. Сегодня вечером я с ними приду сам, а потом они одни будут ходить.

— С Богом, Костя, езжай!

Привез Костя муку и пшено домой, завёз во двор. Сам вышел на улицу, сел на скамейку, закурил и задумался: «Где-то умер муж, где-то умерла жена. Шла Акулина на Хопёр. Весь резон ей идти на Дундуков — и ближе, и рыбы там, и ракушек больше. Так нет, пошла дальней дорогой. Пришла в Прихопёрскую. Пошла по улице. Села отдохнуть. Почему села на вторую скамейку, а не на первую или третью? Зачем я вышел на улицу? Сам не знаю. А вот теперь муку и пшено получил. К чему это. Если я ей предложу остаться, то гонимая голодом, она останется. Но этого для жизни совместной мало.

Акулина Михайловна сама подобрала помошников: сепараторщицу, уборщицу, творожницу, продавщицу готовой продукции, свинарку. Степану Ефимовичу Акулина Михайловна сказала:

— Поросят штук пятнадцать — двадцать давайте с первого дня, отходы сразу появятся. Погреба, а их два, надо забить снегом и льдом. Установите цену на все виды продукции. Изготовление сливочного масла Акулина Михайловна взяла в свои руки.

Загородку для поросят сделали за сараем, чтобы запах не доходил до молокопункта. Завхоз ходил по дворам, где были поросята, и покупал их; деньги хозяева получали в конторе. Набралось двадцать поросят. Загородку сделали на двадцать клеток. Свинья — чистоплотная животина, она не нагадит там, где спит. Если за ней ежедневно убирать, то свинья всегда будет чистой. А вот в жаркую погоду, для охлаждения тела она ищет воду, а для снятия жировых выделений с кожи ищет грязь. Кормили поросят три раза в сутки пареной ячменной дроблёнкой, замешанной на молочных отходах. Поросята росли как на дрожжах. За апрель, когда колхозники от колхозных коров сдавали молоко на сепараторный пункт, Акулина Михайловна наторговала четыреста шестьдесят рублей. За май, когда коровы были собраны и помещены в загородку сверх Долгого Буерака и там доились, а молоко оттуда перевозилось во флягах, Акулина Михайловна сдала в кассу колхоза шестьсот пятьдесят рублей.

Бригада Линькова в январе 1931 года отдыхала две недели, пока на озерах и Хопре не окреп лёд. Еще осенью, по совету Михаила Ивановича, Линёк со своей бригадой исследовал все ямы на Криуше, на старом Хопре и на новом Хопре на предмет коряг, чтобы не портить бредень. Нашли: на Криуше четыре ямы, и все чистые. На старом Хопре — четыре чистых ямы, на новом Хопре нашли две: Гардынную яму и яму Орловскую, если тянуть бредень на Орловскую Косу.

Зимой рыболовецкая бригада ловила рыбы не меньше, чем летом. Да какой рыбы! Попадались сазаны по 15–18 килограммов, щуку поймали в двадцать килограммов. А в марте в Гардынной яме поймали двух сомов по сто пятьдесят килограммов в каждом да с ними вместе сазанов, лещей, язей, а всего за раз вытянули одну тонну шестьсот килограммов рыбы. Бери, человек, пользуйся. Пускай на пользу себе и людям. Не дай, человек, погибнуть дарам природы без пользы для себя.

Весной посеялись качественно. После окончания сева ранних прошел дождь. Он не лил, как из ведра, не гудели от воды овраги, а все взмокло, трава пошла в рост. Посеяли поздние культуры: подсолнух, просо, гречку, кукурузу.

Урожай был прекрасный: озимая рожь дала по сорок центнеров с гектара. Посев был проведен своими природными семенами, взятыми из общественных амбаров. Яровая пшеница, ячмень, просо посеяны семенами, пожертвованными Придубровскими хуторами.

Думали колхозники, что хватит зерна и по пуду на едока, и засыпать семена, и на корм скоту, и продать государству, и продать на колхозном рынке на колхозные нужды, а вышло иначе. В начале года ввели единицу измерения рабочего времени, точнее единицу затраченного труда — «Трудодень». Оплату труда колхозников вели по количеству трудодней.

Колхозы получили указания из РайЗО: «Выдать колхозникам по два килограмма зерна (рожь и пшеницу) на трудодень» и по одному рублю на трудодень. Больше всех пострадали те колхозники, которые работали на постоянной работе и пользовались общественным питанием. РайЗО, по указанию Райкома партии, а Райком, по указанию Обкома партии, обязал Правления колхозов списывать колхозные продукты на общественное питание колхозников по рыночным ценам. В результате люди проедали больше, чем зарабатывали.

В особо трудное положение попала Аксинья Кудинова, у неё было четверо детей. Она пошла поваром в полеводческую бригаду на постоянную работу. Начала работать с 12 апреля и закончила работу, съехала с поля первого октября.

Она рассчитала так: «Я сохраню прошлогоднее зерно по пуду на каждого из пяти человек, да за пять с половиной месяцев 27,5 пуда, да в 1931 году получу шестьдесят пудов. Это будет восемьдесят семь с половиной пудов зерна, да деньгами что-то получу. Тридцать пудов продам. Оденусь, обуюсь, картошки куплю». За стол садилась кушать Аксинья и четверо детей, а работала одна Аксинья. При расчете же получилось, что Аксинья осталась должна колхозу сто шестьдесят рублей. Заработок у нее был один трудодень. Всего получила хлеба — 342 килограмма. Помог Аксинье Михаил Иванович: он пригласил её работать в рыболовецкую бригаду лесхоза. Бригада работала пять дней на лесхоз, шестой день на себя, а седьмой день недели — выходной. Но в выходной они работали на себя. За два эти дня, они зарабатывали не меньше двухсот рублей каждый. Аксинья поднялась за три года работы в рыболовецкой бригаде. Она перекрыла дом железом, переложила русскую печь, пригрубок, перестелила полы, заново сделала веранду и крыльцо, заменила все наружные рамы, наружную и коридорную двери.