Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— А ты хотел бы увидеться с Долговым? — спросил Иван Павлович.

— Желательно, — ответил Максим Петрович.

— Устроим.

Заехали в лесхоз. Все ввалились в кабинет Долгова.

— Михаил Иванович, Вы у нас взяли много белого леса в буераках. Надо вернуть дубами, — не здороваясь, сказал Степура.

— Это можно сделать завтра, — согласился Долгов.

— А я хочу у вас купить дров, — сказал Максим Петрович.

Михаил Иванович внимательно посмотрел на незнакомца и стал медленно вставать:

— Максим Петрович, какими путями? — спросил он.

— Работаю в Кумылге в ЧКа. Приехал посмотреть ваш колхоз. Того, что у вас есть, нет ни в одной станице округа. Я ещё завтра погляжу и напишу Семёну Михайловичу Будённому, и буду просить помощи. В чём вам нужна помощь?

— Нам нужна помощь в распиловке леса, то есть надо две пилорамы и нужна электростанция. Имеющаяся электростанция лесхоз не тянет. Всё это завезти надо до весеннего паводка. В противном случае мы не сможем к следующей зиме построить необходимое количество животноводческих помещений, — придётся скот и лошадей зимовать под открытым небом.

— Я обязательно напишу Семёну Михайловичу. Лучше будет, если мы напишем совместное письмо, — предложил Максим Петрович.

— Нет, — возразил Михаил Иванович, — лучше подействует на Семёна Михайловича, если мы пошлём отдельные письма.

— У меня есть личная просьба, — заявил Максим Петрович. — Я прошу продать мне пару лошадей и сани. Я могу купить и в других колхозах, но там их мало. Если в колхозе пятьдесят лошадей, то они считают себя богатыми. Если я возьму две, то останется сорок восемь. Да и лошади не такие, как у вас, а беспородные, малосильные. Если вы продадите мне пару лошадей, то утрата у вас будет незаметная, — говорил Петухов.

— Я это сделать самостоятельно не могу. Надо решение или правления колхоза, или общего собрания. Иначе-то колхоз останется без лошадей, а я с одним кнутом, — ответил Степан Ефимович.

— Я сижу и радуюсь, глядючи на Степана Ефимовича. Какой он у нас демократ и как он бережёт колхозное достояние. Но здесь нас четверо руководителей, неужели мы не сможем на следующем собрании объяснить колхозникам, что продать лошадей Максиму Петровичу было надо. Сегодня и ночью конюх кормит и поит лошадей, а завтра утром дадим Максиму Петровичу с собой два мешка овса, и поедет он как хозяин в Кумылженскую, а завтра переведёт на счёт колхоза в банке пятьсот рублей. Счетовод колхоза выпишет счёт. И дело с концом, — заявил Долгов.

Колхозное собрание было назначено на четвёртое марта. Третьего марта Михаил Иванович пригласил к себе в лесхоз Степуру.

При встрече Долгов усадил Степуру на диван и заговорил:

— Я, Степан Ефимович, буду говорить, а ты слушай. В последнее время колхозники при встрече стали говорить: «Губится наш Степан Ефимович. Кричать стал, даже материться». Ты устал. Тебе надо заиметь помощников. Как твои кумылженские друзья?

— Готовы переехать к нам, — ответил Степура.

— Я предлагаю первым вопросом на повестку дня колхозного собрания поставить следующее. Во-первых: наём специалистов сельского хозяйства на работу в колхоз: инженера-электрика, агронома, ветврача, зоотехника, прораба, техника-механика, — диктовал Михаил Иванович.

— Люди все подобраны. Агроном — Иванов Пётр Иванович из Кумылги. Ветврач — Кудинов Николай Сергеевич из Кумылги. Прораб — Лазаренко Егор Семёнович, местный. Зоотехник — Сергеев Егор Иванович из Кумылги. Техникмеханик — Земцов Семён Семёнович из Кумылги. Шелестов Артём Петрович — инженер-электрик из Кумылги.

— Какую зарплату установил им? — спросил Михаил Иванович.

— Секретарь райкома получает сто двадцать рублей месяц. Председатель райсовета — сто десять рублей. Своим специалистам я думаю платить сто рублей в месяц.

— Правильно понимаешь, Степан Ефимович. Во-вторых: нужно довыбрать правление колхоза. В-третьих: подготовка к весеннее-летней работе. Довыбрать правление — это значит внести на рассмотрение собрания кандидатуры всех специалистов. По третьему вопросу: обязать агронома составить план весеннее-полевых работ, учесть семена по дворам колхозников. Обязать прораба и зоотехника составить план строительства животноводческих помещений. Обязать техника определить кузницы, которые будут работать, стянуть к ним плуги, бороны, ралки, сеялки и организовать их ремонт.

Зачитали письмо Семёну Михайловичу Будённому, в котором просили помочь приобрести мощную электростанцию, которая обеспечит электричеством все животноводческие помещения, дома колхозников, мастерские по ремонту техники и две пилорамы.

В 1930 году лесхоз засеял десять гектаров овса для лошадей и пять гектаров ячменя для подсобных хозяйств работников лесхоза, по десятине яровой пшеницы на семью, подсолнуха — две десятины на всех. Среди подсолнуха полдесятины арбузов. Всё зародилось на славу.

Первого июля Михаил Иванович Долгов был назначен директором Прихопёрского лесхоза. Георгия Петровича перевели в Тамбов начальником управления лесного хозяйства. Бочары и колёсники остались в лесхозе, а плотники и столяры ушли в колхоз.

Больше всего Михаил Иванович возмущался тем, что по существующим законам деньги на счёте лесхоза тридцать первого декабря исчезали. Оставались только на зарплату за январь и февраль будущего года. Михаил Иванович вспоминал слова комиссаров-будёновцев: «Будем жить все одинаково». Вот и дожили: «У меня пятьдесят тысяч на счёте, а у другого — ни копейки. А в январе следующего года мы одинаково голые. Глупая бесталанная политика. Взялись править страной, а сами не умеют, не могут сознаться сами себе в этом и уйти в отставку. Но на всякого мудреца довольно простоты, буду хоронить деньги от изъятия».

Михаил Иванович написал докладную в Михайловское управление лесного хозяйства с просьбой премировать работников Прихопёрского лесхоза по итогам 1929 и 1930 годов: директору — пятьсот рублей, замдиректора — четыреста пятьдесят рублей, главбуху — четыреста пятьдесят рублей, кассиру, лесникам, мастерам — по четыреста рублей.

В Михайловском управлении лесного хозяйства покрутили бумагу в руках, погрызли конец карандаша, почесали за ухом, мол, «крупная сумма премии». Отправили докладную в Москву без изменений. Москва ответила: «Премировать по итогам 1929–1930 годов за счёт средств Прихопёрского лесхоза».

В 1930 году колхозники колхоза имени Будённого зарабатывали и получали по пуду зерна в месяц на каждого члена семьи, в том числе и на неработающих, кроме того, ежемесячно получали денежную зарплату. Многие говорили: «Так жить можно».

Колхоз имени Будённого перед весенним севом выдал всем зимовщикам скота и заготовщикам леса зарплату. По решению общего собрания колхозников, за зимовку крупной рогатой головы — восемь рублей в месяц.