Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

В этой ситуации любые намеки на возможные недобрые намерения, исходящие от более крупного партнера, нередко воспринимаются более слабой стороной преувеличенно (как уже отмечалось, это проявилось еще до крушения СССР в истории с притязаниями и косвенными угрозами ельцинских союзников в адрес Украины). Корни этого также кроются в структуре СССР и модели его распада: этнофедеральное устройство с выделением одного несоразмерного субъекта-ядра, связанного с основной этнической группой, посреди других, куда меньших субъектов. Поэтому даже Казахстан и Белоруссия, давно выступающие за интеграцию на постсоветском пространстве, одновременно – везде, где только можно, – за кулисами оказывают сопротивление интеграционным проектам, способным реально подчинить их России в политическом отношении.

Пока что пик этой напряженности был связан с аннексией Крыма. Если в самой России этот шаг вызвал в основном положительный отклик, то в других постсоветских государствах – даже ее союзниках – он спровоцировал серьезные опасения, и большинство из них отказались официально его поддержать.

Соперничество за власть между Горбачевым и Ельциным, глубоко укорененное, как мы уже упоминали, в институциональной структуре СССР как этнофедеративного государства с ядерным этническим регионом, также является как минимум косвенной причиной установления в России президентализма. В первой половине 1991 года Ельцин успешно добился введения института президентства в РСФСР, обосновывая это отчасти необходимостью такого поста для проведения реформ (независимо от союзного Центра), а отчасти (и это было связано с первым аргументом) – его необходимостью для переговоров и противостояния с Горбачевым, который в 1991 году стал президентом СССР. В то время феномен президентализации союзных республик был характерен не только для России: после того как Горбачев получил этот «титул» в качестве главы СССР, лидеры почти всех союзных республик добились для себя президентских постов в той или иной форме, также обосновывая свои новые должности необходимостью вести переговоры с Горбачевым и проводить реформы.

В июне 1991 года Ельцин выиграл первые президентские выборы в РСФСР и использовал только что полученный мандат прямой поддержки избирателей в качестве обоснования для игнорирования или дезавуирования решений этих органов. Формально в первые два года после распада СССР высшим органом власти в России оставался Съезд народных депутатов. Он, в частности, имел право внесения поправок в Конституцию и мог упразднить институт президентства, если сочтет это целесообразным. Но на первом этапе этот орган поддержал Ельцина в его борьбе с Горбачевым и наделил президента чрезвычайными полномочиями, которые должны были носить временный характер. Однако когда Съезд вступил с ним в противостояние, Ельцин не сложил с себя эти полномочия, а в конце 1993 года организовал принятие новой конституции, закрепившей нынешнюю президенталистскую систему.

Формально российская конституция предусматривает «полупрезидентскую» систему власти, где парламенту отведена определенная роль в формировании правительства, но на практике полномочия президента позволяют ему во многом действовать независимо от парламента, в том числе и определяя состав кабинета министров. Кроме того, как я подробно объяснял прежде, символическая власть, которой конституция наделяет президента в качестве «первого лица» страны, куда важнее формальных конституционных полномочий президента и парламента. Этот символический аспект способствует координации деятельности существующих в России масштабных политико-экономических «сетей» вокруг президентской власти, независимо от того, используется эта власть в соответствии или в нарушение конституции и других законов.

Эта система как минимум подкрепляет консолидацию власти в России вокруг главного патрона, каковым выступает Владимир Путин 438 438 Подробное описание этого аргумента и ряд подкрепляющих его фактических данных см. в: Hale H. E. Patronal Politics: Eurasian Regime Dynamics in Comparative Perspective. New York, NY: Cambridge University Press, 2015. . Собственно, если брать постсоветское пространство в целом, почти во всех странах, где в 1990–1991 годах воцарился президентализм, начался процесс консолидации власти, обернувшийся к началу нулевых ярко выраженной закрытостью политической системы 439 439 Связанную с этим убедительную аргументацию см. в: Fish M. S. Democracy Derailed in Russia: The Failure of Open Politics. New York: Cambridge University Press, 2005. . Однако возникший в результате режим, который я называю патрональным президентализмом , в высокой степени подвержен кризисам при передаче власти 440 440 См. Царь горы: Недемократический трансфер власти на постсоветском пространстве / Г. Хейл, Е. Иванов, А. Искандарян и др.; под ред. К. Рогова. Серия «Либеральная миссия – Экспертиза». Вып. 6. М., 2019. . Корни всех трех классических «цветных революций» на постсоветском пространстве можно найти в назревающих «кризисах престолонаследия» в рамках патрональных президентских режимов: уходящий президент не имел достаточной поддержки в обществе, чтобы организовать «управляемую» передачу власти 441 441 Хейл Г. Динамика правящего режима в России // Pro et Contra. 2012. Т. 16. № 4–5 (октябрь). С. 33–53. . Но если в ходе таких революций не вносятся фундаментальные изменения в президенталистские конституции, ситуация почти неизбежно возвращается к новому раунду консервации политического процесса 442 442 Hale H. E. Patronal Politics. .

В России Путину во всех случаях перехода власти от одного лица к другому – начиная с 1999–2000 годов, когда он сам стал преемником Ельцина, – удавалось заручиться достаточной народной поддержкой, чтобы удержаться у руля. При этом каждый момент перехода – даже если он не означал реальной передачи власти, как в случае с президентством Медведева, – сопровождался конфликтами с участием элит и/или масс. Накануне выборов 2000‐го многие прогнозировали, что оппозиционная коалиция «Отчество – Вся Россия» нанесет поражение ослабленному Кремлю, но в последние месяцы 1999 года популярность Путина резко возросла. В 2007–2008 годах мы видели закулисную борьбу в рядах элит, в том числе на удивление открытый конфликт между различными силовыми структурами. Этот конфликт завершился лишь после того, как Путин четко заявил о намерении поддержать Медведева и занял ряд постов, которые – в сочетании с его неформальным влиянием – могли послужить мощными сдержками против возможных притязаний Медведева на реальную власть (которых, впрочем, не последовало) 443 443 Reddaway P. Russia’s Domestic Security Wars: Putin’s Use of Divide and Rule Against His Hardline Allies. New York, NY: Palgrave Pivot, 2018; Sakwa R. The Crisis of Russian Democracy: The Dual State, Factionalism, and the Medvedev Succession. New York, NY: Cambridge University Press, 2011. . Когда же президентский срок Медведева заканчивался и Путин решил вернуться на этот пост, проведя «рокировку», начались массовые протесты 2011–2012 годов, что создало один из самых серьезных политических кризисов, с которыми до сего дня сталкивалась путинская система 444 444 Petrov N. , Lipman M. , Hale H. E. Three Dilemmas of Hybrid Regime Governance: Russia from Putin to Putin // Post-Soviet Affairs. 2014. Vol. 30. № 1. Р. 1–26. .