Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

Чем занималось обвинение во время подготовки судебного процесса? Перво-наперво, были предприняты активные поиски свидетелей, видевших кого-либо из семьи Эдмондсон 25 ноября. Выяснилось интересное – никто в Вудланд Миллс не сталкивался в тот день с ними, а Нетти Эдмондсон в тот день – а это была среда – школе не появлялась.

Разумеется, обвинение постаралось восстановить перемещения Генри Калберта в те часы, когда он согласно показаниям Клементса, должен был покупать кабачок у Эдмонсонов. В этом месте необходимо пояснить, что сам Калберт в зале суда не появился, причём, не вполне понятно по какой причине. Мы знаем, что он был допрошен в самом начале расследования – ещё 29 ноября – но далее он из этой истории исчезает. Причём, никто его искать не пытался и никакой интриги из-за отсутствия этого важного свидетеля не делал. По-видимому, всем местным жителям было известно, что с ним приключилось, и это было нечто понятное и очевидное, может быть, он умер или тяжело заболел, а может быть, уехал из штата (при этом важно подчеркнуть, что уехал вполне легально, получив разрешение окружного прокурора, т.е. не бежал от следствия). Нам известно, что Генри Калберт сразу после убийства Эдмондсонов отрицал своё появление на ферме 25 ноября, т.е. прямо противоречил Роберту Клементсу, но этим известная нам информация о нём исчерпывается.

Были найдены свидетели видевшие мужчину за много километров от Вудланд Миллс, причём, свидетели эти оказались не связаны между собой. Их хорошо согласованные показания позволяли сделать вывод о несоответствии истине россказней Клементса и укрепляли обвинение в уверенности, что версия шерифа Шиппа не только в справедлива в целом, но и точна в деталях.

В окончательной редакции обвинительного заключения, с которым окружной прокурор вышел на процесс, Роберт Клементс обвинялся в убийстве Нетти Эдмондсон и возможной причастности к убийствам других членов семьи. То есть убийство дочери оказалось формально отделено от убийств её родных. Эта формальность была связана с тем, что из показаний Гилбера Лакера следовало, будто Клементс признался ему лишь в убийстве Нетти, а о других Эдмонсонах уклончиво говорил, что они мертвы. Опасаясь, что защита обвиняемого прибегнет к юридической казуистике и потребует его оправдания на том основании, что факт смерти Тома Эдмондсона и его матери вообще не доказан, прокуратура сознательно сузила рамки процесса, сосредоточившись на умерщвлении лишь одного из 5 членов семьи.

Процесс открылся к Декейторе, административном центре округа Морган, 24 февраля 1909 г. Нельзя не отметить того, что американское правосудие в данном случае продемонстрировало похвальную оперативность и не стало затягивать с началом суда. Роберт Клементс находился под стражей менее месяца и когда он первый раз появился перед журналистами, то все отметили его бодрый вид и уверенность в себе. На суде присутствовали отец обвиняемого, разменявший уже седьмой десяток лет, и жена с младшим из детей. Присутствие жены ясно свидетельствовало о полном согласии супругов и подтверждало ошибочность сообщений о её показаниях, якобы изобличающих мужа. Некоторые репортёры пытались поговорить с женой Клементса, из газетных репортажей нам известно, что женщина выражала полную уверенность в его невиновности и скором оправдании.

Зал окружного суда был полон, по свидетельствам местных жителей такого наплыва желающих присутствовать на судебном процессе Декейтор прежде не видывал. Самый большой зал заседаний был набит так, что пройти в нём было невозможно – люди стояли в проходах и сидели на подоконниках окон. Всем было ясно, что предстоит нечто сенсационное и потому кого-то может удивить, что ведение столь необычного процесса оказалось поручено… самому молодому и неопытному судье Томасу Верту (Thomas W. Wert). Но смысл подобного назначения в действительности кажется довольно очевидным – сенсационный суд мог как помочь карьере судьи, так и разрушить её, а потому опытные судьи решили дистанцироваться от процесса с непредсказуемым исходом и последствиями. Потому в кресле председательствующего судьи оказался самый молодой и уязвимый член судейской коллегии, тот, кто не мог отказаться от сомнительной чести сесть на пороховую бочку с подожженным фитилём.

Отбор присяжных удалось провести довольно быстро. У Клементсов было много родни и знакомых, этот род хорошо знали в округе Морган и в целом общественное мнение не было настроено враждебно к обвиняемому. Это облегчило рассмотрение кандидатур и в состав жюри вошли мужчины хорошо известные и в целом отнюдь не предвзятые. Судья Томас Верт произнёс краткое наставление, обращенное к членам избранного жюри и началось рассмотрение дела по существу.

После зачитывания обвинительного заключения начался вызов и допрос свидетелей обвинения. Первым занял свидетельское место Руфус Лакер, отец Гилберта. Его показания должны были подготовить присутствующих к появлению в зале суда его сына, главного свидетеля прокуратуры. Руфус рассказал, как взволнованный сын передал ему и матери слова Боба Клементса об убийстве Эдмондсонов и показал монету в 20 центов. Руфус заявил, что поначалу усомнился в словах сына и вечером, когда в их доме появилась сестра, жена Боба, завёл с нею разговор на эту тему. Руфус поклялся, что родная сестра подтвердила слова Гилберта и свидетелем этого разговора явилась жена Руфуса. Согласно показаниям свидетеля, помимо него и жены в курсе этой истории оказалась их дочь, сестра Гилберта, присутствовавшая при разговоре взрослых, сам же мальчик на эту тему ни с кем кроме родителей никогда не общался.

Всё выглядело весомо и убедительно до той поры, пока за дело не взялась защита Клементса. Перекрёстный допрос оказался очень острым, адвокаты прямо стали спрашивать о деньгах из премиального фонда, которые Руфус рассчитывал получить после осуждения Клементса. Видно было, что адвокаты знают о чём говорят и подобные разговоры действительно вели как сам Руфус, так и его сын Гилберт. Вопросы, заданные свидетелю выглядели примерно так: «вы говорили, что скоро получите 325$ за разоблачение Боба Клементса?», «вы говорили, что вам нужен новый костюм и вы его купите его после суда?», «вы говорили, что вам нужны деньги и вы знаете, как быстро заработать в суде?» Руфус Лакер всё отрицал, но болтовня про деньги явно имела место быть, хотя бы потому, что вопрос дележа премиального фонда обсуждался в конце января 1909 г. на встрече в магазине, о чём мы в своём месте упомянули.

В общем, адвокатам удалось смазать выступление свидетеля и в значительной степени его обесценить. Со стороны Руфуса было бы разумно заявить во время перекрёстного допроса, что он отказывается от обещанной выплаты и тем доказывает чистоту своих намерений, но… додуматься до этого в ту минуту он не смог. А может быть, ему было жаль отказываться от денег, которые в действительности он рассчитывал получить. Пройдет двое суток, прежде чем крепко пораскинув мозгами, Руфус Лакер обратится к судье с просьбой сделать важное заявление и такую возможность Томас Верт ему предоставит. Руфус тогда скажет, что подозрения в корыстном мотиве своих поступков считает оскорбительными и, дабы доказать собственную порядочность и отсутствие материальной заинтересованности в осуждении Клементса, заявляет об отказе от получения денег из премиального фонда, учрежденного администрацией округа Морган.