Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

Люди шерифа попытались выяснить кто такой Томас Морган и почему он вообще оказался в Олате, но полученная информация всё только запутала. Морган был родом из городка Роуздейл (Rosedale), штат Канзас, находившегося приблизительно в 25 км. к северо-востоку от Олате. Джордж Барнхрадт представлял его как своего дальнего родственника, но на самом деле Морган таковым не являлся. Что связывало 40-летнего Джорджа и 17-летнего Томаса непонятно. Есть смутное ощущение, что на самом деле современники что-то понимали в отношениях этих людей, но что именно – вслух никто не произносил. Принимая во внимание, что Джордж никогда не был женат и не имел детей – а для тех времён подобное одиночество следовало признать крайне нетипичным для материального обеспеченного здорового мужчины – напрашивается предположение о его нетрадиционной сексуальной ориентации. Если это так, то отношения зрелого мужчины и трепетного юноши получают довольно достоверное объяснение.

Кроме того, необычность сексуальных пристрастий Джорджа могла служить прекрасным объяснением натянутых отношений Барнхардтов с соседями. Последним, разумеется, никак не могло понравиться близость проживания такого грешника, причём отторжение вызывал не только он сам, но и его мать. Вполне возможно, что именно по этой самой причине, Барнхардты не нанимали батраков из числа соседей – те попросту не шли к ним работать, опасаясь скверны и позора. И то, что никто из соседей никогда не бывал в доме Барнхардтов, вполне вероятно, объяснялось их нежеланием запятнать самих себя подозрением в неких связях с тяжким грешником.

Гомосексуальность Джорджа Барнхардта – это очень хорошее предположение, которое никем из американских исследователей не озвучивалось. Не могу сказать почему они не рассматривали данный вопрос – может быть, потому, что общая обстановка в США сейчас не допускает каких-либо критических замечаний в адрес однополого секса, а может быть, потому, что подобные соображения никому из исследователей вообще не приходили в голову… а может, и приходили, но они считали такого рода детали не имеющими отношения к произошедшему. Для нас сейчас важно совсем не это, нам следует запомнить высказанное предположение и подчеркнуть, что это всё-таки догадка, а не факт. Никаких прямых свидетельств гомосексуальности Джорджа Барнхардта в документах 1910 года нет.

Впрочем, содержательная часть показаний Фигла этим не исчерпывалась. Джон сообщил шерифу, что вечером того же дня, т.е. 7 декабря, он слышал со стороны участка Барнхардтов громкий протяжный женский крик. Крик был пугающим, вызывающим беспокойство, Фигл был готов прийти на помощь, но памятуя об отвратительной сцене, которую устроила Эмили несколько часов назад, он сразу же подавил благородный позыв. Уже после этого Фигл по его словам встретил 2-х охотников, шедших через поля со стороны участка Барнхардтов. Люди эти были свидетелю незнакомы, но Джон был уверен, что видел их ранее – это были жители городка Шони (Shawnee), расположенного 15 км. севернее Олате. Фигл заверил, что сумеет опознать этих людей, если потребуется.

Это сообщение сразу же усилило подозрения в адрес свидетеля. Те, кто читает авторский сайт «Загадочные преступления прошлого» 22 22 Имеется в виду сайт Алексея Ракитина «Загадочные преступления прошлого», размещенный в интернете по адресу http://murders.ru ничуть не удивится специфике мышления сотрудников правоохранительных органов, зачастую воспринимающих слова свидетеля совсем не так, как на то рассчитывает говорящий – примеров такого рода в находящихся на сайте очерках можно найти великое множество. В данном случае произошло нечто подобное. Рассказ Фигла о слышанном им женском крике подтолкнул шерифа Стида совсем не к тем выводам, на которые мог рассчитывать свидетель.

Стид поверил, что убитая женщина в момент нападения кричала, более того – подобное казалось почти несомненным. Следы крови убеждали в том, что первое ранение Эмили получила ещё внутри конюшни и уже будучи раненой пересекла двор, вбежала в дом и поднялась на второй этаж. Эти перемещения заняли около 10 секунд, возможно, более и вряд ли Эмили Барнхардт бегала в полной тишине. Вопрос был в другом – почему её крики слышал только Джон Фигл? Никто из соседей убитых ни о чём подобном не рассказывал! Участок Фигла не примыкал к земле Барнхардтов – всех непосредственных соседей последних мы перечислили в начале главы – между ними находились участки других фермеров.

Как же так?

Ещё во время допроса Фигла вечером 10 декабря шериф обратил внимание на привычку Джона переспрашивать заданный вопрос. Так обычно себя ведут люди, имеющие плохой слух, но скрывающие от окружающих этот недостаток. На следующий день, во время бесед с другими соседями Барнхардтов, шериф получил подтверждение своей догадке. Местные жители рассказали Стиду о тугоухости Джона Фигла, причём все они были уверены, что слух он испортил из-за близости железной дороги постоянно слышимых с близкого расстояния паровозных гудков. Мы не знаем из-за чего именно Фигл стал плохо слышать – это для нас не имеет ни малейшего значения! – но важно то обстоятельство, что шериф получил хорошее подтверждение своим подозрениям. А именно: откуда Джон Фигл мог знать, что Эмили Барнхардт кричала перед смертью, если он плохо слышит, живёт вдалеке от места преступления и не присутствовал при её убийстве?

Осведомленность свидетеля внушала всё б О льшие подозрения и ничего хорошего сие Джону Фиглу не сулило. Ну, а то, что свидетель упомянул об охотниках из городка Шони, шериф истолковал однозначно – Фигл явно наводит тень на плетень и хочет сбить расследование со следа.

Цепочку дальнейших событий восстановить совсем несложно. Шериф отправился к окружному прокурору Литтлу (C. B. Little), рассказал о возникших подозрениях и без проволочек получил 2 ордера: один – на задержание Фигла вплоть до заседания коронерского жюри и второй – обыск его дома и территории фермы.

Утром 12 декабря шериф в сопровождении 9 своих помощников приехал на ферму Фигла и приступил к её обыску. Сразу скажем, что результат данного следственного действия оказался не очень впечатляющим – интересные для шерифа находки ограничились окровавленным старым светло-голубым рабочим комбинезоном и клетчатой рубашкой со следами крови. Вечером того же дня шериф Стид рассказал журналистам о том, что окровавленная одежда была спрятана, но ценность этого утверждения, как и сам факт нахождения в доме одежды со следами крови, преувеличивать не следует. Конечно же, рачительный хозяин запачканную одежду не выбросит, а постарается отстирать, а до того момента спрячет в корзину для белья или коробку, дабы не мозолила глаза. Само по себе наличие крови на одежде человека, занятого сельскохозяйственным трудом, не свидетельствует о криминале, поскольку существует масса совершенно обыденных ситуаций, приводящих к появлению подобных загрязнений.