Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

Преступник продолжал прятаться в конюшне, дожидаясь появления новой жертвы. Очевидно, что подобная тактика предполагала осведомленность убийцы о количестве людей на ферме. Но события стали развиваться немного не так, как планировал преступник. Джордж Барнхардт отправился на конюшню не один, а вместе с матерью, очевидно, фермеры догадались, что происходит нечто подозрительное и решили не разделяться. При нападении на Джорджа, преступник был особенно жесток и нанёс ему не один, а несколько сильных ударов киркой, в результате чего голова жертвы оказалась полностью разрушена, а рукоять кирки переломилась у основания. Эмили Барнхардт, ставшая свидетельницей убийства сына, в ужасе закричала и преступник ударил её один или два раза рукоятью обломанной кирки, которую продолжал сжимать в руках. Женщина была легко ранена, но способность действовать не по потеряла. Она бросилась, крича, обратно в дом, рассчитывая запереться там и либо дождаться помощи, либо завладеть каким-то оружием и оказаться сопротивление. Преступник, понимая, что рукоять кирки является явно неэффективным оружием, замешкался в конюшне, подбирая предмет, более подходящий в качестве такового. Он, по-видимому, взял одну из гирек для часов, которые там находились. С этим импровизированным кистенём он помчался следом за убегавшей женщиной и настиг её на пороге уборной на втором этаже. Эмили Барнхартд не успела запереть дверь на засов и была убита серией яростных ударов гирькой по голове.

Обвинение считало, что причиной нападения явился некий личный мотив, поскольку убитые не были обворованы, а из дома ничего не пропало. Кроме того, бросалась в глаза явная диспропорция в ранениях, полученных жертвами: Томас Морган и Джеймс Грейвс были убиты всего одним ударом, в то время как мать и сын Барнхардт были изувечены до такой степени, что их тела трудно было опознать.

После такого вступления помощника прокурора, прозвучавшего весьма солидно и весомо, начались неожиданные открытия. Вызванная в качестве свидетеля миссис Мэйсон, единственная наследница убитых, неожиданно заявила, что совершенно не согласна с тезисом прокуратуры об отсутствии признаков ограбления. «Пропало очень много вещей!» – заявила женщина и перечислила некоторые из них, речь шла о предметах одежды и обуви, шубе, по меньшей мере двух новых костюмах и т. п. При этом свидетельница признала, что многие ценные предметы действительно остались на своих местах… Но это не означало, что ограбления не было! Кстати, золотых часов матери миссис Мэйсон также не нашла.

Это было явно не то, что хотела слышать прокуратура, но далее последовало ещё более обескураживающее свидетельство. Племянник убитой Эмили Барнхардт, сын её родной сестры Элайджа Портвуд (Elijah Portwood), рассказал членам жюри о своём пребывании в Олате в августе 1910 г., т.е. за 4 месяца до трагедии. По его словам, тогда Джордж Барнхардт нанял в качестве поденного работника какого-то белого мужчину, от которого впоследствии не знал как избавиться. Джордж признался Элайдже, что очень боится этого человека и хочет с ним разойтись по-хорошему, не не уверен, что у него это получится.

Это очень интересная ситуация с точки зрения сделанного нами выше предположения о гомосексуальности Джорджа. Между гомосексуальными партнёрами могут возникать острые конфликты, связанные с потребностью доминировать, добиться верности и преданности. Гомосексуалисты, вынужденные скрывать свои пристрастия от окружающего их большинства, склонны ко лжи, манипуляциям и шантажу. И как все прирожденные лжецы, они ненавидят, когда лгут им. Если работавший у Джорджа батрак узнал о пороке работодателя и принялся его шантажировать, то обескураженность Барнхардта можно понять! Он не мог обратиться к адвокату или шерифу, поскольку признаваться в грязном пороке в тогдашних социальных условиях было чревато крайне неприятными последствиями. Ему надлежало как-то решить проблему и сделать это по возможности тайно…

В общем, история необычного страха Джорджа Барнхардта нам очень интересна, хотя и не до конца понятна. В своих показаниях Элайджа Портвуд весьма уместно спросил жюри о том, почему шериф подозревает степенного и всеми уважаемого Джона Фигла, но не хочет отыскать таинственного работника, которого так опасался убитый двоюродный брат?

Понятно, что после таких выступлений члены жюри засомневались в выбранной прокуратурой линии расследования. Занявший свидетельское место Сэм Дэйли, конечно же, рассказал о своих подозрениях в адрес Фигла, но нужного отклика слова его уже не вызвали.

Кульминацией явились события 17 декабря, когда перед жюри выступил преподаватель химии местного колледжа, нанятый для анализа следов крови на одежде, найденной в доме Фигла. В своей лаборатории он воспроизвёл реакцию Чистовича-Уленгута и… установил, что на одежде человеческой крови нет! Те пятна, что при визуальном осмотре были приняты за кровь, явились следами какой-то неорганической субстанции, скорее всего, минеральной краски.

Кроме этого заявления, в тот же самый день перед членами жюри прозвучал и другой немаловажный вывод. Детектив полиции Канзас-сити объявил, что сличив кровавые отпечатки пальцев левой руки, оставленные убийцей на обоях уборной, с отпечатками соответствующих пальцев Джона Фигла, он не нашёл совпадений. А стало быть, кровавый след оставлен кем-то другим.

После подобных заявлений вердикт жюри оказался более чем предсказуем – случившееся на ферме Барнхардтов следовало считать умышленным убийством и окружной прокурор должен был его расследовать, но Джона Фигла надлежало исключить из числа подозреваемых и немедленно освободить.

Вышедший через час из ворот окружной тюрьмы Джон Фигл обратился к встречавшим его журналистам с проникновенной речью, которую воспроизводить здесь дословно незачем, но основной её смысл пересказать можно и даже нужно. Бедолага – фермер заявил, что пострадал из-за своего стремления помочь шерифу и неуместной болтливости. Воистину так, молодец, что понял…

Расследование этим, однако, не закончилось! 16 декабря миссис Мэйсон приступила к осмотру того имущества, которое ей предстояло наследовать. Дело заключалось в том, что по гражданскому законодательству наследник получал не только имущество, но и долги, и всякие иные обременения, а потому до вступления в наследство имело смысл хорошенько выяснить, что же именно ты получаешь и чем жертвуешь. В принципе, от вступления в наследство можно было отказаться, так что миссис Мэйсон решила хорошенько осмотреть всю ферму. В этом ей помогли 3 профессиональных оценщика – Роберт Бэйкер (Robert Baker), Линдон Кейв (L. L. Cave) и Уилльям Плэннерс (W. B. Planners). В их обществе, а также в сопровождении 2 рабочих, женщина приехала на ферму и принялась разбираться с тем разгромом, что там оставили после себя убийца и люди шерифа.