Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

В книге Билла Джеймса «Человек из поезда» можно прочесть, будто полицейские сразу же поняли, что вторым орудием убийства явилась гирька от часов и по смыслу написанного можно решить, будто орудие убийства было оставлено преступником возле тела. Но это было не так! На самом деле орудия, использованные преступником для убийства Эмили Барнхардт, преступник спрятал и в первые дни расследования они не были найдены. То есть металлическая часть сломанной кирки осталась лежать в конюшне, а вот её рукоять и гирька, которой убийца наносил удары хозяйке дома, исчезли.

Найдены они были только 18 декабря, то есть спустя более недели со времени обнаружения факта преступления и в своём месте об этом будет сказано дополнительно. То, что убийца мог воспользоваться гирькой от часов в качестве орудия, представлялось вероятным вариантом, но не единственно возможным. Дело в том, что схожие отпечатки на коже могли оставить различные банки из толстого стекла, широко использовавшиеся в аптечном деле. Разбить такую банку было делом весьма непростым – это было прочное изделие, легко выдерживавшее падение с большой высоты.

Фотография из учебника криминалистики демонстрирует соответствие ударной поверхности следу, оставляемому на коже. Данное соответствие особенно хорошо проявляется в тех случаях, когда удары наносятся по участку тела, прикрытому тонким слоем кожи (скулы, бровные дуги, кожа в волосистой части головы).

В общем, канзасские пинкертоны быстро сообразили, что преступник убивал Эмили Барнхардт другим орудием, нежели мужчин в конюшне, но что именно явилось этим орудием в первые дни расследования оставалось неясным.

Другая ошибка Билла Джеймса, допущенная им в книге «Человек из поезда», касается места обнаружения трупа Эмили. Джеймс пишет, будто бы женщина спряталась в шкафу, была там найдена преступником и забита гирькой от часов. Это не так – женщина спряталась в уборной и эта деталь очень важна в нашем повествовании, поскольку на светлых обоях уборной остался отпечаток окровавленных пальцев левой руки убийцы. Всех пяти пальцев! Особенно хорош оказался отпечаток большого пальца, его можно было использовать для сравнения с отпечатком пальца подозреваемого, если только таковой появится! Старший детектив Бойл лично вырезал кусок обоев с драгоценными следами. Понятно, что если бы Эмили Барнхардт пряталась в платяном шкафу, то никаких светлых обоев в нём быть не могло.

Что пропало с места совершения преступления? Полицейские и люди шерифа, осматривавшие дом, решили, что ограбления не было. Налицо были следы обыска – выдвинутые ящики столов и тумбочек, выброшенные из шкафов предметы одежды и т. п. – но большое количество мелких и притом довольно ценных вещей осталось на своих местах. Всякие там серебряные ложечки, золотые слоники, дорогой фарфор и пр. Следует помнить, что Барнхардты были этническими немцами, которые по своей национальной традиции декорировали интерьеры большим количеством мелких предметов – это не скандинавы с их лаконичной обстановкой, единственным украшением которой является унылая линялая скатерть в бело-синюю клетку. Поэтому когда детективы увидели дом Барнхадтов, полный самого разного барахла, причём весьма дорогостоящего, они вполне здраво рассудили, что беспорядок – это лишь имитация ограбления.

На протяжении нескольких дней так и считалось. Билл Джеймс в своей книге «Человек из поезда» говорит об имитации ограбления как доказанном факте и на основании этого даже выводит свою версию.

Однако правда заключается в том, что Барнхардты были ограблены! Выяснилось это не сразу, а после того, как дом внимательно осмотрела дочь убитой Эмилии [и сестра Джорджа] Анна Мэйсон. Она заявила, что пропало довольно много мужской одежды, принадлежавшей её убитому брату – по крайней мере два пальто, новый костюм и шуба из шкуры медведя. Пропали также некоторые драгоценности, в частности, золотые часики, принадлежавшие матери.

Но эти детали стали известны лишь 16 декабря. А в первые дни детективы исходили из того, что убийца руководствовался неким личным мотивом и ставил своей целью убить именно Джорджа Барнхартда. По мнению полицейских, убедительными доводами в пользу такого вывода, являлись чрезмерные повреждения его трупа и то, что дом не подвергся ограблению.

Кто мог испытывать сильную неприязнь к фермеру? Прежде всего, соседи! В самом начале главы мы обратили внимание читателей на то, что Барнхардты были людьми своеобразными и не очень-то ладившими с соседями. Кто мог гарантировать их непричастность к преступлению? Никто! Люди вокруг проживали энергичные, предприимчивые и вооруженные.

А бывали ли у Джорджа Барнхардта конфликты с другими фермерами? О да, как только детективы принялись работать в этом направлении, сразу же начались чудные открытия.

7 декабря, в среду, местные жители наблюдали весьма живописную сцену перебранки Барнхардтов с неким Джоном Фиглом (John Feagle). Последний проживал вместе с женой в доме на удалении около полумили от Барнхардов, участок Фигла прилегал к железно-дорожной линии. Во второй половине дня Джон подошёл к дому Барнхардов и что-то оживленно обсуждал с Джорджем, а затем Эмили. В их весьма эмоциональном разговоре принимал участие тот самый Томас Морган, что был найден убитым в конюшне. Что выясняли участники беседы никто из соседей сказать не мог – сварливость Барнхардтов была всем хорошо известна и желающих встрять в чужие разборки попросту не нашлось.

Детективы, разумеется, поинтересовались деталями случившегося у самого господина Фигла. Последний рассказал довольно странную историю, мало что объяснившую, но лишь усилившую интерес правоохранителей к его персоне.

По его словам 7 декабря он обнаружил на своей территории Томаса Моргана, который якобы охотился на лис. На вопрос, «что молодой человек делает на чужой земле?» Морган ответил, будто Джордж Барнхардт разрешил ему заняться здесь охотой, поскольку эта земля принадлежит его семье. Фигл, разумеется, возмутился услышанным и потребовал, чтобы Томас Морган повторил сказанное в присутствии самого Барнхрадта. Они вдвоём отправились к дому последнего, но разговора не получилось. Джордж заявил, что никаких разрешений Моргану не давал и вообще не понимает, о чём идёт речь, то есть самоустранился, но тут из дома вышла Эмили и, даже не разбираясь в сути инцидента, стала браниться в адрес Фигла. Она употребила множество оскорбительных эпитетов, назвав его, в частности, лжецом. Джон был глубоко оскорблён поведением пожилой женщины и, дабы не усугублять конфликт, попросту ушёл, запретив напоследок Моргану появляться рядом со своим участком.