Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

14 декабря колонна охотников, шедшая по следу убийц Тома Фаулера, достигла дома некоего Джона Катрона (John Catron), одиноко стоявшего посреди канзасской степи. Навстречу ковбоям вышел растерянный хозяин, рассказавший о том, что кто-то обыскал ночью его дом, похитил 30$ из прикроватной тумбочки, а его 7-недельный сын оказался мёртв. На постельных принадлежностях малыша остались какие-то розоватые разводы, похожие на следу крови, при этом на теле младенца телесные повреждения отсутствовали.

Дальнейшим расследованием было установлено, что все, находившиеся в доме Катрона люди – т.е. он сам, его жена и 7-недельный сынишка – в ночь на 14 декабря были усыплены каким-то эффективным и быстродействующим снотворным. Их лица были накрыты платками, пропитанными раствором этого вещества. Взрослые благополучно проснулись, а вот для младенца доза снотворного оказалась смертельной… Злоумышленник, который, по-видимому, действовал в одиночку, обшарил дом, похитил наличные деньги и благополучно скрылся. Судя по всему, дом Катронов обворовал тот же самый человек, что двумя днями ранее застрелил помощника шерифа Тома Фаулера.

Даже по нынешним меркам такое преступление следует признать очень ловким, а в реалиях 1910 г. это была настоящая магия!

Остаётся добавить, что таинственный преступник в тот раз избежал наказания, поймать его не удалось. 23 декабря констебль Джон Каррингтон (J. B. Carrington), друг и помощник убитого Фаулера, получил письмо, состоявшее всего из одной фразы: «Ты будешь следующим, кого повезут в стеклянном фургоне» («You will be the next to ride in a glass wagon»). Понятно, что автор имел в виду катафалк. Каррингтон собрал пресс-конференцию, на которой рассказал об угрозах и со смехом сказал, что считает это письмо всего лишь шуткой и запугать его никто не сможет. После чего добавил, что он обязательно положит конец кражам скота на территории округа Рино.

Сын убитого помощника шерифа Дуэйн Фаулер, позднее сообщил газетчикам, что его отцу грозил глава крупной банды, пойманный летом 1910 г. На момент убийства Тома Фаулера этот человек продолжал оставаться за решёткой, но с большой вероятностью можно было предположить, что убийца действовал либо по его заказу, либо по заказу подобного ему криминального авторитета.

История эта, причём отнюдь не единичная в своём роде, представляется автору весьма показательной. В Канзасе начала XX века было неспокойно, там во множестве орудовали очень опасные люди. Они умели убивать, умели уходить от погони, умели скрытно входить в дома и при этом совершенно не боялись полиции и шерифа.

Острая криминогенная обстановка вынуждала правоохранительное сообщество действовать быстро. На раскачку и долгие расследования просто не оставалось времени и сил. Неудивительно, что после 2-недельного расследования трагедии на ферме Барнхардтов, дело оказалось отложено в долгий ящик. В те времена расследования вообще не продолжались более 3-4-х месяцев – после чего их приостанавливали и как правило, более к ним не возвращались – но в Канзасе этот срок в силу указанных причин оказывался много меньше.

Уже к концу 1910 г. расследование убийства на ферме Барнхардтов было переведено в «спящий» режим. 29 декабря 1910 года ферма, явившаяся местом преступления, и всё имущество на её территории – сараи, скот, дом, предметы интерьера, сельскохозяйственное оборудование – было продано на открытом аукционе, устроенной Анной Мэйсон. В этом сенсационном мероприятии приняли участие более тысячи человек, люди приезжали в Олате со всего Канзаса и даже из других штатов. Вещи убитых разлетались, как горячие пирожки, очень многие хотели приобрести на память какую-либо безделицу, связанную со страшным преступлением. Джон Фигл, тот самый, кто подозревался в совершении убийства, приобрёл несколько дорогостоящих предметов и оказался в числе крупных покупателей.

Минул 1911 год и по странному стечению обстоятельств под самый его занавес, буквально 30 декабря Генри Циммер (Henry T. Zimmer), начальник полиции города Канзас-сити, получил любопытное письмо. Нет, не анонимку, вполне обычное, с указанием авторства. Человек, отправивший это послание, доводил до сведения начальника полиции, что ему известны имя, фамилия и место проживания некоего мужчины, который утверждает, будто видел убийц семьи Барнхардт. После такого решительного вступления, автор письма сообщал, что этого человека зовут Чарльз Боумен (Charles K. Bowman) и отыскать его можно на ферме неподалёку от небольшого городка Нора (Nora) к северу от тогдашнего Индианаполиса, что в штате Индиана.

Расстояние от Норы до Олате составляло около 770 км. – свет отнюдь не ближний! Циммер и шериф Стид решили отправиться в Индианаполис для выяснения ситуации, хотя вероятность дурного розыгрыша была совсем ненулевой. Новый 1912 год застал их как раз в вагоне поезда.

Утром 1 января правоохранители из Канзаса общим число 4 человека, приблизились к дому, в котором должен был находиться разыскиваемый Боумен. Их сопровождали представители местной службы шерифа. Циммер и Стид постучали и зашли со стороны входной двери, а остальные расположились у противоположной стены дома, под окнами. Едва вошедшие представились, как крупный молодой мужчина выскочил из-за кухонного стола и помчался по лестнице на второй этаж. Там он бодро распахнул окно, сиганул вниз и… попал ласковые объятия поджидавших его полицейских. На беглеца надели ручные кандалы и предложили ответить на несколько простых вопросов.

Боумен ответил. Он заявил, что ему 22 года, он родился в Вестфилде – это район севернее Индианаполиса – всю жизнь зарабатывал подённым работником на фермах, судим никогда не был. В декабре 1910 г. он работал на ферме Барнхардтов, в том числе, в тот день, когда там произошли убийства. За час до совершения преступления он вышел за пределы фермы и потому остался жив. Возвращаясь обратно, он стал свидетелем расправы… Понятно, что после такого вступления с человеком следовало вдумчиво поработать и делать это надлежало не на холодном январском ветру.

Но тут возникал вопрос взаимодействия юрисдикций: правоохранители из Канзаса не могли брать под стражу жителя Индианы на территории этой самой Индианы! Полицейские стали думать, как поступить далее. Если его возьмёт под стражу местная служба шерифа, то придётся добиваться его экстрадиции через суд… но если Боумен согласится поехать в Канзас добровольно, то всё моментально упростится.

У Боумена спросили, как он хочет оказаться в Канзасе – добровольно или будет дожидаться экстрадиции? Молодой человек энергично закивал: «Добровольно, добровольно!» И сразу же уточнил: «На поезде поедем?» Тут у Циммера и Стида первый раз шевельнулось в душе нехорошее предчувствие – Боумен выглядел здоровым парнем, но как будто бы мало понимал в том, что происходит вокруг него.