Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

«Сдавать город нельзя, – записал в блокадный дневник А. С. Никольский. – Лучше умереть, чем сдать. Я твердо верю в скорое снятие осады и начал уже думать о проекте триумфальных арок для встречи героических войск освободивших Ленинград» [323] Варшавский С., Рест Б. Указ. соч. С. 87. . Одним из решений руководства Ленинграда, воспринятых с неподдельным энтузиазмом, было распоряжение исполкома Ленгорсовета «О составлении плана I очереди восстановления городского хозяйства города Ленинграда», вышедшее 7 января 1942 г. 20 января было принято решение «Об обеспечении проектами и сметами восстановительных работ в гор. Ленинграде» [324] Архитекторы блокадного Ленинграда. СПб., 2005. С. 15. . Начали с поврежденных или разрушенных зданий – памятников в историческом центре. Другой формой «работы на будущее» стало проведение архитектурных конкурсов. Первый из них также состоялся в 1942 г. и был посвящен составлению эскизных проектов восстановления художественно-исторических зданий-памятников и ансамблей Ленинграда, пострадавших от бомбежек и обстрелов.

Война еще шла, но в город уже стали возвращаться эвакуированные экспонаты (об этом подробнее в главе «Возрождение»). Ленинград вышел из жесточайшей схватки с варварством и бесчеловечностью, гордым победителем. «Немцы стреляли из тяжелых, злобных орудий прямо в его сердце, – стреляли, но не смогли убить. Он весь изранен, и видеть эти раны физически больно. Но он жив» [325] Тэсс Т. Указ. соч. . Он жил, он дышал полной грудью – город-музей, где, по точному выражению Даниила Гранина, интеллигентность слилась с народностью.

« Это война не только за захват и освобождение территории. Это война двух систем, что ясно видно из вандализма фашистских извергов, когда они могут протянуть свои грязные лапы к памятникам нашей национальной материальной и духовной культуры. И в этом не только разнузданность арийского кретинизма – это сознательные акты в борьбе двух систем. Этот вандализм, это уничтожение наших ценностей – это тоже факт, подтверждающий политический характер этой войны. Вот почему борьба за сохранение памятников нашей культуры является составной частью той великой битвы, которую ведем мы сейчас. Вот почему я считаю, что мы, музейщики, не ушедшие на фронт, а оставленные правительством для сохранения материальных ценностей русского искусства и культуры, мы также должны считать себя мобилизованными для борьбы и победы над фашистским нашествием, ибо сохраняя вверенные нам музейные национальные ценности нашей страны, мы тем самым помогаем противостоять целеустремленному вандализму » [326] «Мы… должны считать себя мобилизованными для борьбы и победы…» Из дневников хранителей пригородных дворцов-музеев Ленинграда. 1941–1945 гг. // Отечественные архивы: электрон. науч. – практич. журн. 2007. № 1. URL: http://new. rusarchives.ru/publication/mobil.shtml (дата обращения: 15.08.2017). , – записала 28 сентября 1941 г. в дневнике хранитель павловского дворца-музея А. Н. Зеленова. В этих простых словах – жгучая боль и непоколебимая решимость интеллигентного человека до конца стоять на своем посту противостояния бесчеловечности. Также думали сотни ее коллег-музейщиков по всей стране. И не только думали – действовали. Тыловая повседневность бытования музеев в эвакуации – малоизученная страница социальной истории Великой Отечественной. Между тем внимание к ней абсолютно необходимо для понимания картины судьбы музеев России в ту нелегкую годину. При кажущемся относительном благополучии («глубокий тыл!»), их пребывание в эвакуации зачастую полно непредсказуемых перипетий, преодоления трудностей военного времени и «проверки на прочность» профессиональных и человеческих отношений.

Следует обратить внимание на сложившуюся в первые дни и месяцы войны ситуацию с бюджетом на «жизнедеятельность» учреждений культуры. Сокращение музейной сети летом 1941 г. было связано с уменьшением финансирования народного просвещения и, как следствие, – музеев (входивших в тот же наркомат). Музеи консервировались, а порой и закрывались решениями местных органов власти, принимаемых на основании распоряжений Наркомпроса. Так, заведующий Воронежским областным отделом Народного образования докладывал в Управление политпросветработы 13 сентября 1941 г., «…что на основании распоряжения НКП от 12.08. № Н-500 областные музеи были закрыты» [327] Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. А-2306. Оп. 70. Д. 1146. Л. 8. . Так же обстояло дело в Пятигорске, в Чкаловской (Оренбургской) области, Краснодарском крае, в Чувашской АССР и ряде других мест [328] Фатигарова Н. В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музеи и власть: государственная политика в области музейного дела. XVIII–XX вв.: сб. научн. тр. / НИИ культуры. М., 1991. С. 204. .

Естественно, в большей степени консервировались и закрывались музеи в местах, находящихся в непосредственной близости к фронту. Также музеи закрывали из-за необходимости (как это было в Чувашии) использовать их помещения для эвакуированных учреждений (в том числе и музеев), под госпитали, для нужд военных ведомств. Например, был законсервирован Центральный музей Татарской АССР (причем на консервацию отводилось 48 часов), а его огромное здание в течение двух лет занималось почти полностью эвакуированным в Казань Аэрофлотом. Кроме того, под его крышей нашли пристанище Казанский музей А. М. Горького, архив Наркомпроса, архив Пушкинского дома из Ленинграда, архив К. Э. Циолковского из Калуги, а также школа-семилетка и художественное училище [329] Дьяконов В. М. Воспоминания о выставках военных лет // Музейное дело в СССР: роль музеев в военно-патриотическом воспитании трудящихся. М., 1976. С. 177–178. .

И даже в таких, «законсервированных», условиях выставочная работа Центрального музея ТАССР «на злобу дня» началась в первый же день войны. После сообщения по радио о вторжении гитлеровских войск музей решил немедленно включиться в пропагандистскую работу. Сотрудники работали вторую половину дня 22 июня и всю ночь. А 23 июня на площади перед музеем была устроена выставка «Советский Союз победит!» Она напоминала казанцам о героическом прошлом страны, о подвигах русских солдат в войнах с Пруссией, о героике периода гражданской войны, о том, что Россия в конечном итоге всегда побеждала тех, кто пытался идти на нее войной. Выставка заканчивалась стендами «У нас есть что защищать», «Фашизм – злейший враг человечества», «Будь готов к ПВХО» [330] Синицына К. Р. Полвека музеев Казани и Татарии. Очерки истории 1917–1967 годов. Казань, 2002. С. 136. (Казань и казанцы). . 27 июня 1941 г. в агитпункте Казанского вокзала была открыта выставка «Героическое прошлое страны». Стендовая выставка на эту же тему, организованная Цантральным музеем ТАССР, действовала в большом павильоне парка культуры и отдыха им. Горького [331] Там же. С. 137. .