Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Меньшевистская организация «Союз бакинских рабочих» представляла огромное, но мало оформленное целое. Во главе стоял коллектив из руководителей союза, но на заседания коллектива мог являться и пользоваться решающим голосом любой член союза. Более того, когда должен был разбираться вопрос о стачке на каком-нибудь промысле или заводе, устраивались общие собрания членов организации плюс всех рабочих и служащих заинтересованного предприятия. […] Союз имел огромное влияние на всю промышленную жизнь Баку. […] Однако под главенством «династии» Шендриковых […] союз, в сущности, не был настоящей социал-демократической организацией и при своих выступлениях чаще всего замалчивал политические лозунги партии.

Сухов А. Три месяца моей работы в Шендриковской группе // Пролетарская революция. 1925. № 10 (45). С. 114-115.

№ 31

С. М. Эфендиев:

Я, как профессионал, сначала работал на Биби-Эйбате, вел кружки в казармах Шихова, Милова, Таирова, Мухтарова и др. Сборным пунктом для нас служила на Баилове мелочная лавка Асада Караева (ныне предисполкома в одном из уездов); здесь мы часто встречались и харчевались в долг. Почтенный владелец этой лавки и сейчас считает 1 р. 20 к. долгу за мной и тов. Сталиным.

Эфендиев Султан Меджид. Эпизоды из партийной работы //Двадцать пять лет Бакинской организации большевиков. С. 200-201.

№ 32

А. Сухов (Андрей Бакинский):

Условия жизни на Балаханах были тяжелы для всех тамошних профессионалов, в том числе и для меня. В первое время мы все [623]помещались на квартире директора восточного товарищества, Озоля, латыша, члена партии, человека одинокого. Он был, кажется, двоюродным братом недоброй памяти Озоля, лидера латышских с.-д., оказавшегося, как выяснилось теперь, долголетним охранником. […] Кроватей и матрацев Озоль в нужном количестве не имел; поэтому многим из нас приходилось спать прямо на полу. Это еще с полбеды, так как мы были в общем народ закаленный. Хуже было с обедами. Все обеденное время бывало у нас обычно занято, а после него обеды было достать почти невозможно. Наш хозяин все же добывал откуда-то два обеда из двух блюд, и ими одно время делилось 7-8 человек. После такой еды переполнения желудка отнюдь не чувствовалось, и мы старались восполнить скудость обеда чаем с хлебом. Чай был, однако, с «нефтинкой», а хлеб, плоский татарский чурек, отнюдь не отличался особым вкусом. […]

Праздником для балаханских профессионалов бывал выезд в город. Там можно было съесть полный ресторанный обед, помыться в очень хороших банях и пить досыта вкусные холодные квасы. Такое счастье на мою долю выпадало редко и связывалось с собраниями у железнодорожников и в Белом городе. Железнодорожники, большею частью грузины и русские, были очень гостеприимны, сейчас же тащили в какую-нибудь туземную столовую […] и отдавали последнюю копейку, чтоб угостить товарищей. Железнодорожные собрания происходили за вокзалом и депо, в степи. Очень часто они кончались песнями и танцами. […]

Больше всего любили наши профессионалы поездки на Белгородскую электрическую силу, т. е. центральную электрическую станцию Белого города. Там у служащих было прекрасное общежитие со всеми удобствами, и профессионал мог позволить себе редкое для него в Баку удовольствие выспаться на чистой постели и напиться вдоволь чаю из превосходной воды. Собрания здесь происходили тоже в степи, среди огромных нефтяных цистерн, и при мне все кончались благополучно. Оттуда участники шли домой, распевая революционные песни.

Сухов А. Три месяца моей работы в Шендриковской группе // Пролетарская революция. 1925. № 10 (45). С. 126-129.

№ 33

А. Сухов (Андрей Бакинский):

Монархизм среди татар был очень силен и вообще республиканские идеи плохо совмещались с еще сильной властью беков.

Рабочие русские, армяне и грузины более подверглись общероссийскому полевению пролетариата под влиянием неудачной японской войны и событий 22 (9) января. Они очень охотно слушали о социализме, о политической программе партии, о западно-европейском рабочем движении. Особенно нравилась им резкая критика самодержавного строя по случаю того или другого злободневного события. […] Тем не менее, и для этой части бакинского пролетариата политические вопросы далеко не были такими жгучими, как экономические. Это объясняется своеобразием бакинской обстановки. Здесь рабочие промыслов в своей классовой борьбе с предпринимателями почти никогда не сталкивались непосредственно с властью. Полиция появлялась сюда крайне редко и неохотно, ибо для некоторых туземцев подстрелить городового или околоточного из-за вышки представлялось приятным и совершенно безопасным спортом. На промыслах совершенно не существовало паспортной прописки, а производить обыски здесь и не пробовали по причине их трудности и чаще всего бесполезности, так как любой преступник как политический, так и уголовный легко скрывался, если не в казармах, то в лабиринтах тут же находившихся татарских поселений. Это отсутствие полиции приводило, впрочем, и к определенным невыгодам. Общественная безопасность, главным образом по ночам, никем решительно не охранялась. Убийства были обычным явлением. Нередко рабочие, идя утром на работу, находили трупы на шоссе между промыслами, а еще чаще на берегу большого соленого озера в районе Балаханов. Разбой с целью грабежа был выгодным занятием для очень многих содержателей ларьков с фруктами и овощами. Сидит днем татарин и мирно торгует арбузами и баклажанами. Наступает вечер, он кончает торговлю и с револьвером и кинжалом выходит на ночную работу со своими товарищами. […]

В виду такого положения дел рабочие, поздно засидевшиеся в духанах, предпочитали возвращаться домой не в одиночку, а компанией, что тоже не всегда спасало от ограбления. Никто как-то не думал об организации правильной самообороны против грабителей. Только отдельные любители приключений иногда давали разбойникам некоторую острастку. […]

Итак, в Баку на промыслах отсутствовали элементарные условия безопасности. Власть и полиция здесь практически не существовали. Охрану промыслового имущества несла стража, специально нанятая для этого хозяевами. Получалось впечатление, что, оставляя Балаханский вокзал и вступая на территорию промыслов, вы попадаете в другую страну, не подчиненную российскому правительству. Надо оговориться, что в Биби-Эйбате, гораздо меньшем по размерам и более близком к городу, эти особенности Балаханского района не наблюдались. […] Таким образом, почти никогда не сталкиваясь с правительством и его органами, промысловый рабочий относился к ним, как к чему-то далекому.

Сухов А. Три месяца моей работы в Шендриковской группе // Пролетарская революция. 1925. № 10 (45). С. 113-118.