Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Ситуация в железнодорожных мастерских развивалась по той же схеме, что и у типографских рабочих. Такие же сходки на квартирах рабочих или в укромных местах за городом, те же речи пропагандистов из интеллигентов. За организацию августовской стачки местным жандармским управлением были привлечены Сергей Аллилуев, Арутюн Арутюнов, Николай Выгорбин, Калистрат Гогуа, Иван Губин, Михаил Гурешидзе, Прокофий Джапаридзе, Николай Ериков, Соломон Есакия, Николай Зеленцов, Константин Калантаров, Ефим Копалейшвили, Михаил Калинин, Батном Копалейшвили, Иосиф Калантузашвили, Александр Копалейшвили, Владимир Лежава, Спиридон Надирадзе, Иван Назаров, Александр Окроберидзе, Аракел Окуашвили, Георгий Рамишвили, Мирон Савченко, Рожден Стуруа, Иван Стуруа, Артем Тер-Арутюнов, Александр Шенгелия3? Позднее трое из них – Аллилуев, Калинин и Савченко – проходили также по делу о тифлисском социал-демократическом кружке, завершившемуся в конце 1902 г. приговорами к ссылкам на разные сроки. Савченко и Калинин, ссыльные, знакомые друг с другом еще по петербургским кружкам, были отмечены как особенно активные вожаки рабочих железнодорожных мастерских. Савченко организовал первый кружок, где агитатором выступал Калинин, вел пропаганду и читал нелегальные издания, к этому же кружку принадлежали В. Джибладзе и С. Аллилуев. Некоторое время спустя Калинин уступил место бывшему ученику Александровского учительского института Николаю Домостроеву. Затем в железнодорожном кружке, так же как и у типографов, появился Виктор Курнатовский.

Бурная деятельность Курнатовского в Тифлисе была недолгой. Зная, что революционеры готовятся снова отметить первомайские дни массовыми демонстрациями, Тифлисское ГЖУ в марте 1901 г. провело ликвидацию местной РСДРП. Первым в ночь с 10 на 11 марта был арестован И. Я. Франчески, через десять дней, в ночь с 21 на 22 марта, прошла волна арестов и обысков. Взяли среди прочих В. К. Курнатовского, Владимира и Сильвестра Джибладзе, Ф. Махарадзе, Полиевкта и Павла Каландадзе. В результате образовалось дело о тифлисском социал-демократическом кружке, производство которого неспешно тянулось до конца 1902 г. К этому делу были присоединены расследования по кружкам рабочих типографий и железнодорожных мастерских. В итоге в качестве подсудимых по этому первому делу тифлисских социал-демократов проходили И. Я. Франчески (33 лет), В. К. Курнатовский (34 лет), Николай Гаврилович Домостроев (23 лет, грозненский мещанин), Мирон Демьянович Савченко (32 лет, крестьянин Смоленской губ.), Михаил Иванович Калинин (25 лет, крестьянин Тверской губ.), Владимир Николаевич Мещерин (27 лет, из Рязани), Федор Кирсанович Шмыков (37 лет, крестьянин Орловской губ.), Алексей Иванович Никаноров (46 лет, мещанин Саратовской губ.), Кузьма Иванович Крылов (43 лет, белгородский мещанин), Александр Романович Березняк (26 лет, тифлисский гражданин), Сильвестр Виссарионович Джибладзе (42 лет, сын дьякона), Филип Иессеевич Махарадзе (34 лет, сын священника), Полиевкт Антонович Каландадзе (28 лет, сын священника), Павел Алексеевич Каландадзе (28 лет, крестья- [242]нин Кутаисской губ.), Нестор и Рожден Варфоломеевичи Каладзе (27 и 31 года, внуки священника), Владимир Георгиевич Джибладзе (24 лет, крестьянин Кутаисского уезда), Михаил Георгиевич Гоглидзе (30 лет, крестьянин Тифлисской губ.), Ной Николаевич Жордания (32 лет, дворянин), Григорий Михайлович Цулукидзе (29 лет, князь), Варфоломей Ефимович Бибиниашвили (Бибинейшвили, 22 лет, сын священника), Филипп Гаврилович Гогичайшвили (сын священника), Иосиф Павлович Какабадзе (36 лет, кутаисский гражданин), Константин Иванович Хомерики (20 лет, крестьянин Кутаисской губ.), Сергей Яковлевич Алилуев (37 лет, крестьянин Воронежской губ.) [243].

Роль Иосифа Джугашвили в организации стачек летом 1900 г. жандармам осталась неизвестной, он еще не попал в поле их зрения. Трудно судить о ней и нам, поскольку мемуаристы были склонны преувеличивать его значение, но и пренебрегать вовсе их свидетельствами не стоит. Бастовали ведь и на тех предприятиях, где он руководил кружками. Очевидно, Сосо был одним из молодых пропагандистов, внесшим свой вклад в общее дело.

Одновременно с мартовскими арестами была обыскана и комната Иосифа Джугашвили в помещении обсерватории (см. док. 29). Его самого дома не оказалось, и неизвестно, застань его жандармы, арестовали бы они его или нет.

A. В.Островский привел выдержку из рапорта ротмистра Тифлисского ГЖУ Д.А.Цысса, из которого следует, что жандармы в тот день все же задержали Джугашвили на улице и подвергли личному обыску прямо на дороге [244]. В то же время из рассказа сотрудника обсерватории, такого же лаборанта-наблюдателя

B. Бердзенишвили видно, насколько несложно было обмануть жандармов. Их действия не назовешь скрытными, хорошо подготовленными и виртуозными. Джугашвили увидел окруживших здание филеров, не сходя с конки. Быть может, ротмистр Цысс, желая загладить собственный промах, ложно отрапортовал начальству о личном обыске Джугашвили, которого жандармы в тот день так и не дождались?

А. В. Островский указывает также на постановление ротмистра того же жандармского управления В.А. Рунича от 23 марта 1901 г. о привлечении Джугашвили к делу о социал-демократическом кружке и допросе его в качестве обвиняемого [245]. Никаких дальнейших действий не последовало, и у исследователя это вызвало недоумение. На наш взгляд, ничего странного здесь нет. Очевидно, жандармы располагали сведениями об участии Джугашвили в деятельности социал-демократов, но не добыли никаких улик. Формальных оснований для привлечения его к ответственности пока не было. И это касалось не одного Джугашвили, достаточно сравнить список фигурантов первого дела о социал-демократическом кружке и список его участников, содержавшийся в жандармском обзоре деятельности Тифлисской организации РСДРП, составленном незадолго до мартовских арестов [246]: отнюдь не все упомянутые в обзоре лица оказались привлечены по делу Курнатовского, Франчески и др.

О немедленном аресте Сосо речи не шло. Он переждал обыск, спокойно вернулся в обсерваторию и еще несколько дней продолжал работать. Затем 28 марта уволился [247] и счел нужным перейти на нелегальное положение.

Оставшиеся на свободе члены РСДРП сделали как раз то, чего надеялись избежать чины жандармского управления, – организовали беспорядки по случаю дня пролетарской солидарности. 22 апреля 1901 г. на Солдатском базаре в Тифлисе произошла короткая, но многочисленная демонстрация, окончившаяся столкновением с полицией и войсками. Не обошлось без пострадавших (см. док. 32-37). Одно важное обстоятельство следует отметить особо. В воспоминаниях Н.Выгорбина содержится выразительный рассказ о том, как перед выступлением демонстранты вооружались палками (см. док. 34). Однако в донесениях представителей власти утверждается, что демонстранты были вооружены гораздо более серьезно, помимо палок и камней у них были кинжалы, шашки, пистолеты. Один или двое городовых получили огнестрельные ранения. Рабочий Мамаладзе, на которого указали свидетели как на стрелявшего в спину городовому [248], утверждал, будто был сильно избит при задержании, «упал и потерял сознание, а потому и не помнит, выхватил ли он револьвер, который всегда носит при себе, и не знает, стрелял ли из него» (см. док. 37). Мамаладзе, конечно, лгал, но одновременно подтвердил, что пистолет у него был, причем всегда. И вряд ли в этом отношении он чем-то отличался от своих сотоварищей. Даже если донесения местных властей были преувеличены в оценке агрессии зачинщиков беспорядков, первомайская демонстрация тифлисского пролетариата в 1901 г. мирной акцией не была и, по-видимому, организаторами таковой не предполагалась. Революционеры ожидали столкновения с полицией и настраивали на него рабочих. В докладных записках жандармских офицеров, служивших в Закавказье, то и дело встречаются сделанные для Петербурга пояснения о высоком уровне насилия в регионе. Так, в ноябре 1902 г. жандармский ротмистр Лавров объяснял петербургскому начальству положение дел: «Характерными особенностями Закавказья являются: с одной стороны – неустройство местной жизни, а с другой – туземное население, по характеру своему беспокойное, легко воспламеняющееся, хищное, считающее ни во что чужую жизнь и в большинстве – совершенно неразвитое. На этих-то двух обстоятельствах и играют революционеры, то подстрекая отдельные лица и группы к проявлению злой воли, то приписывая себе уже совершившееся насилие или беспорядок, вследствие чего и движение в Закавказье получает значительно более кровавую окраску, чем во внутренних губерниях. Особенность положения, усиливающая серьезность местного движения, заключается в том, что здесь идеи национализма, социал-демократии, социального революционизма, анархии, все это совершенно смешано, и население, ввиду приведенных выше своих качеств, легко увлекается этим движением и увлекается в большинстве случаев поверхностно, не желая вдумываться, причем наиболее приятными для него являются средства крайние, к которым оно и прежде и теперь всегда прибегает и по своим личным делам» [249].