Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Рапорт караульного начальника Метехского замка подпоручика Гаранькина дежурному по караулам, 15 апреля 1902 г. Копия, сделанная в Тифлисском ГЖУ для направления в Департамент полиции при рапорте генерал-майора Е.П. Дебиля от 26 апреля 1902 г.

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 199. Д7. 1902 г. Д. 175. Л. 43.

№ 2

Генерал-майор Е. П. Дебиль:

В дополнение к донесению моему от 12 сего апреля за № 1783 о неудовлетворительности состояния одиночных камер Метехского замка, допускающего политических арестантов свободно переговариваться как между собой, так и с посторонними, что не только непоправимо вредит ходу дознания, но и вызывает нежелательное возбужденное состояние названных арестантов, […] присовокупляя к сему, что по запросу заведывающего Метехским тюремным замком оказалось, что арестант, бросивший в часового коркой хлеба, был Михаил Гурешидзе, […] который заявил, что он будто бы убирал стол, без всякого умысла выбросил корку хлеба в окно и только когда после этого послышался шум, то выглянул в окно; часовой его обругал площадной бранью, на что он ответил тем же.

Донесение начальника Тифлисского ГЖУ генерал-майора Е. П. Дебиля в Департамент полиции, 26 апреля 1902 г., № 1973

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 199. Д7. 1902 г. Д. 175. Л. 41.

№ 3

Заведывающий Метехским тюремным замком:

Вчерашнего числа политическая арестантка Анна Краснова, находясь на прогулке в больничном дворе в начале 5-го часа пополудни, подбежала к форточке двери и стала кричать и смеяться с политическими арестантами камеры № 31, проходящими по церковному двору, выходя в то время из бани. На предложение постового надзирателя Василия Пугачева отойти от форточки и прекратить всякий разговор, Краснова вдруг, отойдя шаг назад, задрожала, пришла в ярость и намеривалась нанести удар надзирателю, но последний, как только Краснова замахнулась, обеими руками схватил за руки и с помощью подоспевшего надзирателя Склярова повели ее в камеру, при крике и страшном шуме, учинявшими[ся] Красновой.

Рапорт заведывающего Метехским тюремным замком начальнику Тифлисского ГЖУ генерал-майору Дебилю, 28 мая 1902 г. Копия, направленная Тифлисским ГЖУ в Департамент полиции

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 199. Д7. 1902 г. Д. 175. Л. 83.

№ 4

Подпоручик Кальвейт:

Доношу вашему высокоблагородию, что в 7 1/4 часов вечера часовой 6 поста рядовой Панченко, вызвав разводящего Тарасова, доложил ему, что на него бросили из окна куском гажи [368]. Ефрейтор Тарасов, расспросив, из какого окна бросили гажу, увидел там арестанта, который ругал часового и его площадною бранью и говорил: «Постой, мы тебе покажем, как докладывать на нас». Я выслал патруль, состоящий из ефр[ейтора] Азарова, рядового Кобыльникова и тюремного надзирателя Бондаренко, чтобы узнать, кто именно бросил кусок гажи и с какой целью. Оказалось, что гажа была брошена из секретной камеры № 25. Почему был брошен кусок гажи, неизвестно. Когда явился патруль, то арестанты продолжали ругать и грозить как часового, так и патруль. Очевидно, что арестанты замыслили что-нибудь против часового. Кусок гажи довольно большой, и им можно было при метком ударе сшибить с ног часового [369]. […]

Копия рапорта начальника караула при Метехском замке подпоручика 15 гренадерского Тифлисского полка Кальвейта дежурному по караулам, 29 мая 1902 г.

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 199. Д7. 1902 г. Д. 175. Л. 86.

№ 5

Ротмистр Ф. А. Засыпкин:

Представляя при сем копию с рапорта начальника караула при Тифлисском Метехском замке от 29 минувшего мая об оскорблении часового, имею честь донести Департаменту полиции, что подлинная переписка одновременно с сим мною препровождена на распоряжение прокурора Тифлисской Судебной палаты.

При этом имею честь присовокупить, что в упомянутой в переписке секретной камере №25 содержится политический арестант Севериан Джугели.

Из донесения заместителя начальника Тифлисского ГЖУ ротмистра Ф.А.Засыпкина в Департамент полиции, 5 июня 1902 г., № 2702

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 199. Д7. 1902 г. Д. 175. Л. 85.

№ 6

З. Чодришвили:

Его высокопревосходительству господину министру внутренних дел Арестованного Тифлисском Метехском в Турменом [370]замке от Захарии Чодришвили [371]

Прошение

Нахожусь я в одиночном заключении с 16-го февраля 1902 года при следующих условиях: пища очень мало и не сытная, дается в день раз только к обеду, прогулку позволяют до 20 минут и то под навесом, белья стирается арестантами и по не умению ими этой профессии остоются грязными и имеют мыльный вонь. В банью водят в месяц раз. В стенах каморы гнездятся клапы и другие больно кусающиеся насекомые. Потолочные доски известком покрашены и от ветхости при малейшии сотрясении опадает с потолка, и по тому в каморе всегда находится известковой пыли, которую приходится и дышать. Из-под пола от мышей распространяется ужасное зловоние. При все этом было одно окно, от которого можно было пытатся свежим воздухом, а теперь и его, окна, забили сплошным сщитом плотно сколоченных досок, оставив на вверху только менее одного квадратного аршина отверстию, и то закрыта деревянной рамой саженных стеклами, свет только в полдень проникаеться каморе, а воздуха совсем и не проходит, и таким оброзом лишили мне пытатся светом и свежим воздухом, этими необходимыми потребностями. Мне говорят, что будто потому забили окно, чтобы приходящие с той стороны реки Куры (берег находится не ближе 60 саженей) не видели арестованных, и также чтобы арестованные не переговаривались между собою. Что касается первому вопросу, для того можно было сделать по такой же форме и так же прибить проволочной сетки и не заслоняло бы ни воздуха и ни света, а для второго в этом еще лучше переговаривается, потому что голос проходит как в трубу.

Из прошения З. Чодришвили министру внутренних дел В. К. Плеве, 1 июня 1902 г. Рукопись

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 199. Д7. 1902 г. Д. 175. Л. 111-111 об.

№ 7

С. Джугели:

Его высокопревосходительству господину министру внутренних дел политического арестанта Севериана Моисеевича Джугели [372]

Прошение.

Хотя я арестован без всяких улик; хотя не признаю себя виновным решительно ни в чем предосудительном; хотя обладаю крайне слабым и расшатанным здоровьем (страдаю сильным хроническим катаром желудка, сильной одышкой, крайней слабонервностью, геморроем и др., присутствие коих во мне вполне признается и местным старшим тюремным врачом) и хотя семейство мое лишено всяких более или менее надежных средств к существованию, – несмотря на все это, а также на то, что я неоднократно обращался с прошением к кому следовало, об ускорении моего дела, – до сих пор, вот уже четвертый месяц (арестован я 16 февраля сего года), дело мое не только не приходит к концу, но как видно, пока и не начиналось по-настоящему. А между тем в Тифлисском Метехском тюремном замке, в котором я заключен, мне приходится жить при таких стеснительных и невыносимых условиях, от которых вся жизнь моя висит на волоске [373].