Софи Боди–Жандро - История частной жизни Том 5 [От I Мировой войны до конца XX века]

ФКП в годы Сопротивления

Из своей деятельности в годы Сопротивления ФКП извлекла выгоду. Конечно, было очень заманчиво называть себя «партией расстрелянных», количество которых было завышено, обходя молчанием период неуверенности, длившийся от заключения пакта Молотова — Риббентропа и до нападения Германии на СССР. Однако минимизировать ее роль вряд ли удастся: привыкнув к подпольной деятельности, компартия оказалась весьма эффективной, как только прекратила рассматривать войну как «борьбу между хищниками–империалистами» и стала воспринимать ее как крестовый поход против фашизма. С другой стороны, избегая участия во всевозможных интригах между жиродистами [250] Жиродисты — сторонники генерала Анри Жиро. и голлистами, коммунисты разыграли голлистскую карту, и Фернан Гренье был первым, кто привел к генералу де Голлю целую партию.

Соринка в чужом глазу и бревно в своем

Следует сказать, что коммунистический блок не удерживал монополию на беззаконие и жестокость. 1947 год был отмечен массовыми убийствами на Мадагаскаре, а в Индокитае шла бесконечная война, сделавшая в 1950–е годы из Анри Мартена мученика деколонизации. Этот 24–летний моряк был приговорен к пятилетнему заключению за распространение листовок следующего содержания: «Наша кровь не товар, а вы ради сохранения своих миллионов приносите в жертву нас, двадцатилетних <���…>. Больше ни одного су, ни одной человеческой жизни для этой грязной войны <���…>. Моряки Тулона, мы це обязаны умирать в Индокитае ради барышей французских банкиров». В США закон Тафта–Хартли, принятый в 1947 году обязывал всех руководителей профсоюзов под присягой заявить о непринадлежности к коммунистической партии; в 1949–1950 годах были распущены двенадцать профсоюзов, руководство которых подозревалось в симпатиях к коммунистам, Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, организованная сенатором Маккарти, допрашивает, обвиняет, арестовывает «коммунистов, бывших коммунистов или предполагаемых коммунистов, которые оказались лишены возможности работать и права покинуть страну, так как их паспорта были аннулированы» [251] Desanti D. Les Staliniens, une expérience politique, 1944–1956. Paris: Fayard; Marabout, 1975. P. 270. .

Причины вступить в Партию

Пролетарий вступает в Партию коммунистов по экономическим причинам — в связи с тем, что его эксплуатируют. Напомним, что Бисмарк осмелился одновременно вести политику, укрепляющую государственный аппарат, основанный на традиционных структурах (администрация, армия, юридический корпус, динамичные капиталистические предприятия), и проводить социальные реформы, весьма смелые для той поры. В 1920–х годах французская социальная политика значительно отличалась от немецкой. Гитлер, опиравшийся на крупную промышленность, никогда бы не добился вступления в ряды его партии очень большой части рабочего класса, если бы не его система «социальной защиты», до которой Матиньонским соглашениям было очень далеко [252] Соглашения, заключенные в 1936 году Всеобщей конфедерацией фрнцузских работодателей с профсоюзами, входившими в прокоммунистическую Всеобщую конфедерацию труда. — Примеч. ред. . Добавим к сказанному, что французское общество было очень заторможенным как в 1920–х годах, так и в 1950–х и что решительные действия, которые Партия намерена была совершить, позволяли надеяться на уверенное движение по социальной лестнице, тогда как действующая власть, за редким исключением, санкционировала лишь «воспроизводство». «Коммунист — это еще не значит прекрасный человек. Я, разумеется, знаю коммунистов–болванов. Что тут поделать. Но в отличие от других болванов, эти болваны–коммунисты… Даже со всей своей дурью они преобразуют общество» [253] Harris A., de Sédouy A. Voyage à l’intértur du parti communiste. Paris: Éd. du Seuil, 1974. P. 34. . Так говорил некий слесарь–фрезеровщик.

После раскола, произошедшего на XVIII конгрессе Французской секции рабочего интернационала (SFIO) (1920), ФКП стала проявлять внимание к привлечению в свои ряды интеллектуалов, принадлежность которых к «буржуазной интеллигенции» (иначе говоря, «объективные» условия их жизни) не располагала к вступлению в Партию. В 1920–е годы превозносятся Жан Жорес, Ромен Роллан, Анатоль Франс. Анри Барбюс вступает в Партию в 1923 году Он мало знаком с теорией Маркса, основывает движение Clarte («Свет») и одноименную газету. К этому движению присоединяются Жорж Дюамель и Жюль Ромен. В 1928 году Барбюс учреждает журнал Monde, главным редактором которого станет Жан Геенно. В 1928 году в Партию вступают пять сюрреалистов, среди которых назовем Бретона, Арагона и Элюара. Их принимают, правда, с некоторыми оговорками. Далее наступает очередь Политцера, Лефевра, Низана, Леже, Пикассо, Жолио–Кюри и др. После II Мировой войны в Партию массово вступали молодые интеллектуалы из буржуазной среды, разрывая при этом отношения со своими семьями. Они были очарованы примером рабочих, не претендуя на то, чтобы сменить их, но желая исследовать революционный путь и идти по нему. Тогдашний энтузиазм видим в написанном в 1948 году тексте Сартра: «Всецело обусловленный своим классом, своей зарплатой, природой своего труда, вплоть до своих чувств и мыслей, именно он [рабочий] решает, каковы будут условия его собственной жизни и жизни его товарищей, это он дает пролетариату совершенно беспросветное унизительное будущее — или же победу. Все зависит от того, что он выберет — подчинение или революцию». За исключением Арагона, все эти интеллектуалы играли второстепенные роли. Художникам, артистам, писателям хотелось, чтобы им не диктовали, как следует играть, писать, рисовать. Это стало заметно в марте 1953 года, когда на первой странице издания Les Lettres françaises появился портрет Сталина (умершего 5 марта) работы Пикассо. Это произведение очень возмутило партийных функционеров, назвавших художника «тщеславным и мелкобуржуазным» и противопоставивших его работу портрету Марселя Кашена [254] Марсель Кашен (1869–1958) — французский политик–коммунист. кисти Андре Фужерона, потому что на нем можно было узнать героя, выглядевшего вполне «революционно», и к тому же у художника явно не было никаких «формальных» проблем.

Коммунистическая субкультура и возможности карьерного роста

«Человек не может быть только хорошим или только плохим», — писал Макиавелли, а Жорж Лефевр утверждал, что именно убежденность в том, что служишь одновременно своим собственным интересам и интересам всеобщим, делает класс революционным. Чтобы понять, почему в послевоенное время наблюдалось массовое вступление «буржуазных» интеллектуалов в ФКП, следует вспомнить, что эта партия предоставляла очень молодым людям посты, которые в геронтократическом французском обществе обычно были доступны лишь пожилым людям. Например, молодой человек двадцати пяти лет возглавил колонны UEC (Союза студентов–коммунистов) во время большой демонстранции 28 мая 1952 года против американского генерала Мэтью Риджуэя, «Риджуэя–чумы», сменившего Дуайта Эйзенхауэра на посту командующего войсками НАТО в Европе. Также достаточно почетно для юного студента было стать репортером вечерней газеты Се soir с тиражом 600 000 экземпляров и объехать в этом качестве страны социалистического лагеря. Жан–Туссен Десанти вспоминал послевоенное время: «Все, что ты говорил, моментально находило широкий отклик, это было очень лестно <���…>. Ты становился рупором целой группы, ты больше не был интеллектуалом–одиночкой». Что же касается передачи Партией реальной власти этим перебежчикам, он говорит: «без колебаний: симулякр власти» [255] Desanti D. Op. cit. P. 513, 520. .