Софи Боди–Жандро - История частной жизни Том 5 [От I Мировой войны до конца XX века]

Пара распадается?

Слово concubine (сожительница) происходит от латинского concubina — «та, с которой спят». В разговорной речи слово «сожительство» имеет пренебрежительную окраску. Исследователи INED, не желая никого обижать, для обозначения живущих вместе молодых людей выработали понятие «ювенильного сожительства», впрочем не уточняя, когда кончается молодость. Незарегистрированные пары — не новость, как и дети, рождающиеся у таких пар. В середине XIX века внебрачные дети составляли 30% родившихся в Лионе, 32% — в Париже, 35% — в Бордо, к началу Прекрасной эпохи соответственно 21%, 24% и 26%. Начиная с 1975 года внебрачное сожительство набирает обороты: 445 680 пар (3,6% от общего количества) в 1975 году, 809 080 — в 1982–м (6,1%). Рождение «незаконных» детей возросло с 7% в 1970 году до 14% в 1982–м. В том же году отцы признали 50% внебрачных детей против 20% в 1970–м. Внебрачное сожительство наблюдается в основном в городах: в 1982 году в Парижском регионе вне брака живут 22,7% пар, а в сельской местности — 4,8%. Менее известные факты: распространение внебрачного сожительства не компенсировало снижение рождаемости и увеличение числа разводов, потому что в период с 1975 по 1982 год сокращается доля сожителей младше тридцати. Таким образом, падение рождаемости нельзя вменить в вину лишь конкуренции со стороны ювенильного сожительства. Начинается эпоха если не одиночек, то по крайней мере семьи с одним родителем, и следует упомянуть другие причины, главная среди которых — осознание того, как сложно долгосрочно поддерживать единство пары, с тех пор как западное общество смешало два плохо сочетаемых понятия: эфемерную любовь–страсть и родительские заботы. Как бы там ни было, в течение десяти лет зрела убежденность в том, что ювенильное сожительство является хорошей подготовкой к такому испытанию, как брак: в 1968 году 17% молодоженов жили вместе до свадьбы, в 1977 году — 44%.

Хорошая подготовка к браку?

«Все так быстро меняется», — говорят в народе. Беглый взгляд на три опроса позволит нам соотнести недавнюю историю ювенильного сожительства и новое значение этого термина. С октября 1975 года по июнь 1976–го по инициативе Луи Русселя проводился опрос среди 2765 человек в возрасте от восемнадцати до двадцати девяти лет. 38% опрошенных одобряли сожительство, а среди молодых, живущих вместе на момент проведения опроса, таких 86% [161] Вероятно, оставшиеся 14%, проживая совместно, стыдились этого. — Примеч. ред. . 70% оценивают брак как «прямое давление общества». Для них отношения в паре — дело частное, а не общественное. 15% родителей не в курсе того, что их сын или дочь с кем–то живет, но 70% регулярно принимают молодую пару у себя. Четверти молодых пар родители помогают финансово, в то же время 8о% мужчин и 6о% женщин работают. Половина опрошенных имеет общие доходы. 6о% утверждают, что хотят вести жизнь, которая «скорее отличалась бы» от жизни родителей или «отличалась бы очень сильно»; 22% не испытывают никакой враждебности к родителям; 40% считают разногласия «реально существующими, но незначительными»; и лишь 25% настроены к родителям «очень враждебно». Половина опрошенных холостяков, живущих с родителями, «часто» или «очень часто» обсуждают с родителями «важные проблемы», мысли тех и других «обычно похожи», контроль со стороны родителей «слабый или отсутствует» для 75% из них. 30% опрошенных отрицают «совместное проживание», 45% говорят, что это их «не интересует». Данные опроса позволили Л. Русселю утверждать, что пара остается фундаментальной ценностью, потому что такая жизнь спасает от одиночества. Таким образом, внебрачное сожительство молодежи только с виду является нарушением табу, потому что оно сохраняет важнейшие ценности жизни в паре: взаимное уважение, доверие и привязанность, секс же стоит на втором плане: лишь один из пяти заявил, что определяющим элементом любви является сексуальная гармония. Из–за того, что парень или девушка сосредоточиваются на одном–единственном партнере, пресловутая сексуальная свобода парадоксальным образом сокращает период, который Руссель стыдливо называет «сексом без стабильности». «Как только этот немного смутный период юности проходит, все возвращается к традиционному порядку, — пишет он. — Да, молодежь ведет себя до свадьбы как никогда более „свободно", но в конечном счете все заканчивается свадьбой <���…>. Брак не ушел в небытие». Избегая стремительной женитьбы, молодежь предпочитает «пробный брак», на который в начале века возлагал большие надежды Леон Блюм.

Анкетирование, проведенное в мае–июне 1978 года по инициативе Катрин Гокальп среди 2730 человек в возрасте от 18 до 24 лет включительно, подтверждает выводы Русселя: 28% опрошенных живут с кем–то или жили раньше. Их больше среди детей высшего руководства или представителей свободных профессий (36%), меньше всего — среди детей сельскохозяйственных производителей (15%). Париж, как всегда, «впереди»: здесь сожительствуют 50% молодых людей против 14% в сельской местности. «Таким образом, речь идет не о некоем маргинальном феномене, но о стиле жизни, охватывающем все слои населения». Среди «сожительствующих» в два раза больше тех, кто полагает, что «общество следует изменить», чем конформистов (среди практикующих католиков состоят с кем–то во внебрачных отношениях всего 10%). В меньшей степени, чем социальный протест, сожительство выражает стремление молодых людей создать в дальнейшем счастливую семью, давая себе время для размышления: скорее оно является «репетицией» брака, чем отказом от него. В восьми случаях из десяти сожительство с будущим супругом было единственным опытом внебрачной совместной жизни. Процент сожительства коррелирует с семейной моделью родителей: если родительский опыт был неудачным и мама с папой расстались, их дети чаще «репетируют» брак (предостерегая себя таким образом от неудачи), чем дети благополучных супругов (44% против 26%).

«Победить на всех фронтах»…

В этот сравнительно недавний период (1980), когда ювенильное сожительство рассматривалось как подготовка к супружеству, то есть не шла речь о смене порядка вещей, основанном на любви, некоторые исследователи задумались об успехе этого нового ритуала. Для А. Бежена [162] Béjin A. Le mariage extraconjugal aujourd’hui // Communications. 1982. No. 35. P. 138–146. молодежное сожительство —это попытка синтеза традиционного супружества, целями которого являются длительность, продолжение рода и передача наследства, и внесупружеской любви, в которой проявляется страсть, практикуется разнообразие и принимаются противозачаточные меры. Таким образом, здесь речь идет о «современном стремлении победить на всех фронтах, не упускать ни одну из возможностей». Сравнивая молодежное сожительство с узаконенным ритуалом брака и с терпимо воспринимаемыми «проказами» мужей (но не жен) тот же автор отмечает несколько специфических элементов новой формы отношений: 1) сожительство молодых людей — более длительное, чем вчерашние «связи», однако оно не рассматривается как нечто определенное; 2) оно частично признается обществом; 3) как и вчерашний брак, оно защищает от одиночества и скуки, однако сексуальная гармония, факультативная в браке, в данном случае обязательна, в противном случае, выражаясь вульгарно, можно уйти «на сторону»; 4) старинные «роли» жены и мужа отброшены во имя принципа равенства: либо оба должны хранить верность друг другу, либо «физические измены» допустимы для обоих, при условии что дело не доходит до любви и что эти измены не хранятся в тайне; речь, таким образом, идет о размывании границ тайны. Говорить следует абсолютно обо всем, не только об изменах, но и об эротических фантазиях, пусть они и не заходят дальше мастурбации. «Тяжелая задача, — отмечает А. Бежен, — быть для человека, с которым идешь по жизни, одновременно любовником, супругом, другом, отцом или матерью, братом или сестрой, доверенным лицом и исповедником». Возможно ли вынести полное отсутствие тайны? Традиционный брак предполагал как само собой разумеющееся наличие тем, на которые не говорят. В прежние времена супруг отправлялся в клуб. Жена не задавала ему вопросов, а возможно, вообще не брала это в голову. Не является ли утопией прозрачность межличностных отношений? Не является ли в конечном счете тайна непременным условием того, чтобы уберечь каждого из супругов от банального, ожидаемого, но трагического открытия, что партнер — это другой человек? Короче говоря, не являются ли все эти искушения и соблазны монистической ностальгией по гермафродитизму? «Все происходит так, — пишет А. Бежен, — как если бы эти подростки, стремящиеся к „равным" отношениям со своим партнером противоположного пола, хотели одновременно и найти другого, и найти себя в нем. Равные, они находят свое отражение в альтер эго и видят в этом отражении возможность создать андрогина — совершенную, самодостаточную, стабильную фигуру, свободную от необходимости продолжать род».