Софи Боди–Жандро - История частной жизни Том 5 [От I Мировой войны до конца XX века]

Выход на пенсию усиливает социальное неравенство. Состояние здоровья и ума, в котором люди подходят к пенсионному порогу, зависит от предыдущей деятельности, и «на выходе» человека ждет еще множество препятствий. «У людей без образования всегда подорванное здоровье, у них была долгая трудовая жизнь и тяжелая малооплачиваемая работа, почти не было свободного времени; они не знают, чем занять себя, оказавшись на пенсии, и т. д.» [190] Paillat P. Op. cit. P. 33. . Именно таких людей можно обнаружить в домах престарелых и хосписах, когда они теряют способность жить самостоятельно в связи с физической или умственной немощью. Их много — от четырехсот тысяч до полумиллиона. Старики, которые всю свою жизнь были бедными, оказываются в государственных социальных учреждениях, где, по словам Бернара Аннюие, живут так, как если бы они уже умерли. Поддерживать стариков на дому проще в городах, чем в сельской местности, благодаря распространенности пансионов и специализированных служб. Но кто же будет заниматься стариками в пустеющих деревнях? Традиционная жизнь сельской семьи ушла в прошлое вследствие конкуренции, которая требует создания крупных сельскохозяйственных комплексов.

В прежние времена старики обладали мудростью и знаниями. В так называемых примитивных обществах старость — скорее награда, чем поражение. В тех обществах, где нет письменности, старики являются носителями коллективной памяти. Когда продолжительность жизни невелика, сам факт того, что человеку удалось выжить, вызывает восхищение и уважение. В динамичных индустриальных обществах изменения происходят так стремительно, что «утилизация отходов» берет верх над опытом. Стариков так много, что они перестают интересовать кого бы то ни было: ценность имеет лишь что–то редкое, исключительное. Тем не менее существует одна сфера, где опыт играет большую роль и где старики не сдают позиции: это политика. Политики прилагают все усилия, чтобы оградить себя от преждевременного выхода в отставку. Удовлетворение, которое приносит власть, компенсирует страдания, доставляемые дряхлостью тела. Маршал Петен стал руководителем государства в 84 года; генерал де Голль вернулся к власти в 67; аятолла Хомейни сверг шаха в 78 лет; Франсуа Миттеран, боровшийся за снижение пенсионного возраста до 6о лет, стал президентом Республики в 65. Симона де Бовуар писала: «Все средства и методы, принимаемые для облегчения страданий стариков, ничтожны: никто не может противостоять разрушению, которое происходит с людьми на протяжении всей их жизни». Конечно, это так, но все же иногда стоит бороться.

Всем собственную смерть, Господь Наш, дай.

Чтоб ей —из жизни встать во тьме потуг,

где есть любовь и мука, смысл и край.

Райнер Мария Рильке [191] Пер. А. Прокопьева.

Это область, статистических данных в которой больше чем достаточно. Постараемся не перегружать читателя цифрами. Тем не менее некоторые цифры необходимы, чтобы подтвердить наши рассуждения. Для 55–64–летних мужчин в период с 1975 по 1980 год причины смерти таковы (в порядке убывания): рак, сердечно–сосудистые заболевания, цирроз печени, несчастные случаи, самоубийство, алкоголизм, инфекционные заболевания; остальные причины смерти Национальный институт статистики и экономических исследований собирает в несколько нечеткие группы под названием «неопределенные причины» и «другие причины». Выборка по возрасту показывает большие различия. Так, 35–55–летние гибнут от несчастных случаев с той же частотой, что и от рака. Мы видим, что благодаря антибиотикам от инфекционных болезней больше не умирают. Злокачественные опухоли являются главной причиной смерти, и мысль Филиппа Арьеса: «Рак сегодня является символом смерти в большей мере, чем скелеты и мумии в макабрах XIV–XV веков, больше, чем проказа» — не теряет актуальности. Продолжительность жизни в 1900 году составляла 48 лет, в 1935–м — 61 год, 70 лет и 5 месяцев для мужчин и 78 лет 6 месяцев для женщин — в 1981 году [192] Самые последние статистические данные приводятся в: Données sociales, és. 1984, INSEE, 1985. P. 348–383. См. также: Desplanques G. L’inegalité sociale devant la mort // Économie et Statistique. 1984. No. 162. P. 29–50. . Детская смертность, составлявшая в 1940 году 91 на 1000, в 1978–м — лишь 12 на 1000. Вероятность того, что кто–то из молодежи умрет в течение года, ничтожно мала (0,03% за 10 лет), исключение составляет возрастная группа от 18 до 22 лет вследствие «аномальной» опасности, которую представляет увлечение мотоциклами. В XVIII веке из ста новорожденных пятеро рождались при жизни бабушек и дедушек (в 1973 году — сорок восемь), и у 91% 30–летних все четверо бабушек и дедушек умерли, а у 28% — и оба родителя (в 1973 году соответственно 53% и 4%). Вот свидетельство одного демографа: «В XVIII веке последующее поколение сменяло предыдущее без наложения одного на другое, что наблюдается в современной Франции». Неравенство перед лицом смерти статистически проверяемо. Дольше всех живут университетские преподаватели и школьные учителя, инженеры, административные работники и представители свободных профессий. Хуже всего положение у подсобных рабочих (2,5% из них умирают в возрасте от 35 до 6о лет, то есть в три раза чаще, чем преподаватели и инженеры), обслуживающего персонала, рабочих. Вероятность смерти в 35 лет в среднем составляет 0,23%, но для руководящих работников, представителей свободных профессий, учителей — 0,1%, для подсобных рабочих — 0,6% и для занятых в сельском хозяйстве — 0,4%. Из занимающих одну и ту же должность дольше живут дипломированные специалисты; это относится как к рабочим, так и к руководящим кадрам. Занятость — это защита от смерти: безработные умирают более молодыми, чем работающие представители той же социопрофессиональной категории. Пенсионеры и те, кто вышел на пенсию досрочно, умирают чаще, чем их работающие сверстники; в самом благоприятном положении находятся занятые в сфере госуслуг. Другой защитой от смерти служит семейная жизнь: смертность среди холостяков, разведенных или вдовцов в возрасте от 35 до 6о лет вдвое превышает таковую у женатых мужчин. У женщин эти различия не столь велики: незамужние женщины, вдовы и разведенные умирают не намного чаще, чем замужние, чему можно найти два объяснения: или чувства женщин не столь сильны, как они показывают, или же супружеская жизнь доставляет им много трудностей и стресса. Как бы там ни было, женщины переживают смерть супруга легче, чем мужчины, что опровергает расхожую поговорку: «Есть безутешные вдовы, нет безутешных вдовцов». Урбанизация усиливает неравенство перед лицом смерти: в сельской местности уровень смертности сельскохозяйственных рабочих в два с половиной раза выше, чем учителей, а в крупных городах смертность среди подсобных рабочих в четыре раза превышает таковую среди учителей (в Парижском регионе — пятикратно).