Льюис Зальцман - Жизнь Англии в Средние века

Города, заслуживавшие в Средние века такого наименования в отличие от крупных деревень, — это бурги. Как мы уже знаем, первоначально так называли просто укреплённое место, однако после нормандского завоевания это слово стало обозначать город, жители которого обладали определёнными привилегиями и могли действовать как единое целое, а не как разрозненные индивиды. В наши дни Лондонский городской совет состоит из большого числа людей, действующих сообща; когда мы говорим, что Лондонский городской совет вынес такие-то и такие-то постановления, мы не думаем об отдельных членах совета, но подразумеваем некое воображаемое лицо, выражающее их общее мнение. Точно так же, когда мы говорим, что город Лестер принял определённые муниципальные законы, снарядил столько-то солдат и должен выплатить королю такую-то сумму денег, речь идёт о некой воображаемой фигуре, олицетворяющей жителей Лестера. Бург может действовать как один человек, но «он не имеет души, которую можно спасти, и не имеет тела, чтобы побить его»; он может нарушить закон, но его нельзя заключить под стражу, а если наложить на него денежный штраф, то эту сумму придётся взыскивать с отдельных бюргеров [20] «Burgess» — житель небольшого города. (Примеч. пер.). , и трудно сказать, кто должен будет следить за тем, чтобы штраф был уплачен.

Некоторые города являлись бургами уже во времена нормандского завоевания. Другие были в то время всего лишь манориальными виллами, почти не отличавшимися от маноров, описанных в предыдущей главе, но они превратились в бурги в ХII — ХIII веках, получив хартии от лордов, которые нуждались в деньгах для участия в крестовых походах и для других целей, а потому были рады продать горожанам часть своих прав. Иногда таким манориальным лордом был король, иногда — один из представителей высшей знати (эрл Дерби в 1251 г. превратил в бург Хайем Феррере, а в 1253 г. — Болтон, что в Ланкашире), а иногда — монастырь. Представители последней категории — монастыри-лорды — были меньше других заинтересованы в том, чтобы позволить своим городам стать бургами, и больше всех скупились на привилегии, отчего в таких местах, как Сент-Олбанс, Бери-Сент-Эдмундс, Данстепл и Норидж не прекращались раздоры между горожанами и монахами, иногда перераставшие в серьёзные столкновения, подобные бунту 1270 г., когда была сожжена кафедральная церковь в Норидже. Превратившись в свободный бург, манориальная вилла не сразу утрачивала черты земледельческого поселения; нас не удивляет, что бюргеры, жившие в небольших городишках вроде Стейнинга в Суссексе или Данстера в Сомерсете (где хартия давала бюргерам право убивать кроликов, причинявших ущерб их огородам), были крестьянами, однако воистину удивительно то, что такие старинные и важные по значению города, как Ковентри или Лестер, были окружены тремя огромными неогороженными полями, а бюргеры Нориджа и Оксфорда отстаивали свои права на пользование пастбищами, причем эти права сохраняются за жителями Оксфорда по сей день. Те, кто представляет себе город по типу Бирмингема, Мидлсбро или Лидса, будут удивлены ещё больше, узнав, что в Средние века Лондонский суд прекращал свои заседания на время летней страды, что в 1388 г. был издан закон, обязывающий всех ремесленников, не связанных неотложной работой, принимать участие в уборке урожая, а ткачи Нориджа, входившего в тройку богатейших городов Англии, ещё в XVI веке должны были останавливать свои станки и идти убирать урожай. Сельскохозяйственный элемент присутствовал в жизни всех средневековых городов: даже в пределах городской стены Лондона находилось немало огородов, и приходилось постоянно издавать указы, запрещавшие хозяевам выпускать свиней на улицы. Но притом, что некоторые бюргеры трудились на фермах, они были не сервами или вилланами, а свободными; если виллану удавалось, бежав в город, прожить там в качестве бюргера год и один день и хозяин не заявлял на него, виллан становился свободным.

Все бюргеры были свободными; подобно налогоплательщикам наших дней, они совместно несли бремя обязательств, налагавшихся на их город, и поначалу все они были равны. Время от времени граждане бурга собирались все вместе, чтобы обсудить вопросы общегородской политики и принимали решение путём выкриков «Да, да!» или «Нет, нет!». В частности, раз в году бюргеры собирались для того, чтобы избрать городской совет из двенадцати или двадцати двух человек во главе с управляющим [ reeve ], провостом, бальифом или мэром. Как бы ни называлась должность этого человека, он являлся представителем города; наипочётнейший пост главы бурга был связан с большой ответственностью, но тому, кто отказывался принять его, грозил серьёзный штраф, а в некоторых городах бюргеры могли даже направиться к дому такого человека и разрушить его. Глава бурга начальствовал над магистратами, он председательствовал в суде и совместно с советом разрабатывал постановления, регулирующие жизнь горожан. Поначалу для утверждения таких становлений требовалось согласие всех горожан, однако с течением времени население городов росло, купцы и преуспевающие ремесленники богатели, и мы видим, что в конце концов в бюргерской среде стали выделяться высший, средний и низший слои. Полностью разграничить их почти невозможно, однако различия становились заметными, когда возникала необходимость созвать военные силы города, потому что, согласно «Ассизу о вооружении», все те, чьё состояние было больше определённой величины, должны были явиться верхом в полном воинском облачении; менее состоятельные отличались более лёгкой экипировкой и отсутствием коней, а беднейшие горожане вовсе не имели доспехов и вооружались луками, вилами или дубинками. Богатые бюргеры постепенно прибрали власть к своим рукам и нередко злоупотребляли ею, возлагая на менее состоятельных собратьев бремя противозаконных налогов. К примеру, в Линне в 1305 г. налоги, которые не могли взиматься без единогласного решения горожан, всё-таки были насильно собраны с бедняков, и вместо того чтобы пойти на починку городских стен и ремонт улиц, были незаконно растрачены городской верхушкой. Горькие сетования на подобные притеснения раздавались приблизительно в то же время в Оксфорде, Кембридже, Йорке и Линкольне, и когда Бристоль должен был выплатить за какую-то провинность 500 фунтов стерлингов штрафа, королю пришлось организовать сбор этой суммы таким образом, чтобы богачи не смогли уклониться от выплат.

Поскольку торговля была отличительной особенностью города по сравнению с деревней, равенство прав в этой сфере являлось важной привилегией горожан. Все бюргеры или, по крайней мере, все члены купеческой гильдии — то есть существовавшей в любом крупном городе ассоциации [21] Среди крупных городов только Лондон и Норидж не имели купеческой гильдии. (Примеч. авт.) , в которую первоначально входили все лица, занимающиеся торговлей в этом городе (хотя со временем менее состоятельные горожане были вытеснены из гильдии), имели право беспошлинно продавать и покупать товары на территории бурга. Принцип равных прав играл ещё более важную роль там, где в торговой практике преобладали коллективные сделки; иначе говоря, любой член гильдии мог претендовать на долевое участие в покупке, осуществлённой его собратом: если один из состоявших в Купеческой гильдии приобретал товар оптом, чтобы распродать его в розницу, любой другой присутствующий при этом член гильдии мог потребовать, чтобы его тоже взяли в дело. При таком подходе никто не мог завладеть монополией на торговлю в определённой сфере. Точно так же осуждались попытки продать какой-либо товар при помощи активной рекламы: подобные действия считались нечестными по отношению к менее предприимчивым торговцам, которые — как члены того же сообщества — в равной степени имели право зарабатывать себе на жизнь. От внешней конкуренции торговая каста бурга была защищена благодаря пошлинам, которыми облагались товары, покупаемые или продаваемые «иноземными» купцами. «Иноземцами» в то время называли выходцев из любых мест, кроме самого бурга; гость из Ноттингема в такой же мере был «иноземцем» в Норидже, что и гость из Венеции или из Бордо — они не принадлежали к привилегированному сообществу (не случайно английское слово « foreigner » — «иноземец» родственно латинскому « foris » — «вне»).