Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

Зиму 1825 – 1826 годов гостила в столице и знакомилась с петербургской родней жившая в Москве Варвара Петровна Шереметева, будущая теща графа Дмитрия Шереметева. Она побывала в Фонтанном доме и в письмах к родным после первых встреч с графом Дмитрием Николаевичем рассказывала, как он признался в разговоре за столом, что музыку любит страстно и надеется, что итальянская труппа проедет через Петербург, и он был бы в восхищении от этого. «…Из-за стола вернулись в гостиную… Вскоре послышалось фортепьяно и пение… мы пошли смотреть, кто играет, – это молодой Граф! Ему предложили петь – он пропел несколько романсов, очень мило, у него голос небольшой, но очень приятный и прелестная манера петь. Он продолжает брать уроки».

Варвара Петровна Шереметева, накануне знакомства с ним, записала в дневнике, что, по слухам, молодой граф «так дик, что двух слов не мог сказать…». Знавшие его люди в один голос утверждали, что ему трудно было общаться с окружающим миром. По отцовской линии он принадлежал к аристократии, но мать его получила вольную только за пять лет до рождения мальчика, и об этом все окружавшие его хорошо знали. Граф Дмитрий Николаевич Шереметев, носивший фамилию одного из самых богатых и знатных родов России, чуть ли не с рождения оказался в социальном «вакууме», и это обстоятельство наложило тяжелый отпечаток на его характер.

О застенчивости отца впоследствии написал сын: «…В обществе он неловок и неразговорчив, при Дворе невозможен», и в подтверждение рассказал такую историю: «…В 1837 году отец некоторое время жил в Ревеле, где купался в море… и присутствовал на балу. Отец, смеясь, рассказывал, что в Дворянском собрании губернский предводитель, кажется, старик Кушелев, заметил ему по поводу его всегдашнего молчания – что молчание вещь хорошая, но, прибавил он, а уж так молчать, как Ваше Сиятельство молчать изволите, – невозможно!»

Круг общения молодого графа Шереметева в полку был весьма ограничен. Наиболее близко он сошелся с Александ ром Матвеевичем Олсуфьевым, братьями Алексеем Петровичем и Сергеем Петровичем Бутурлиными, князем Никитой Петровичем Трубецким, Александром Павловичем Чоглоковым, графом Александром Ивановичем Гендриковым, Петром Алексеевичем Враским. Эта немногочисленная компания друзей-кавалергардов любила собираться в Фонтанном доме, пить шампанское, дурачиться, беседовать на разные темы с Татьяной Васильевной Шлыковой.

Среди постоянных членов этого тесного кружка молодых кавалергардов был и художник Орест Кипренский. Судьба его складывалась нелегко: будучи внебрачным сыном дворянина, мальчик числился сыном крепостного человека этого помещика. Еще в детском возрасте он обнаружил большие способности к рисованию, получил вольную и блестяще окончил Академию художеств. В 1816 году Кипренский на средства императрицы Елизаветы Алексеевны совершил первую заграничную поездку, посетил Германию, Швейцарию и Италию. После возвращения в Петербург в начале 1820-х годов Кипренский исполнил несколько портретов, получил звание академика живописи и приобрел известность при дворе. Он пользовался особым расположением графа Шереметева и получил возможность не только бывать в его доме без особого приглашения, но и работать там. Вероятно, художник работал в Аванзале – его огромное обращенное на север окно обеспечивало хорошее освещение. Уже в наши дни, перед началом реставрационных работ, в документах шереметевского архива нашлось любопытное свидетельство – в одном из документов, где речь шла о ремонте, Дуговой кабинет, примыкающий к Аванзалу, назван «бывшей комнатой Кипренского».

В 1824 году в Фонтанном доме Кипренский написал большой парадный портрет графа Шереметева в кавалергардском мундире на фоне анфилады комнат Фонтанного дома. Портрет был показан на выставке в Академии художеств осенью 1824 года. В 1825 году художник А. Сандомури сделал гравюру с этого портрета, в 1854 году эту гравюру растиражировали – отпечатали 100 листов для рассылки по вотчинам, в 1857 году напечатали еще 6 тысяч экземпляров. Портрет после выставки в Академии купил у художника за 15 тысяч Василий Сергеевич Шереметев, первый попечитель Странноприимного дома, и пожертвовал его для украшения Столовой залы этого дома. Портрет повесили на торцевую стену, напротив портрета графа Николая Петровича, его отца и учредителя Странноприимного дома. Сейчас оба эти огромные по размеру холста находятся в запасниках Государственного исторического музея в Москве.

Художник О.А. Кипренский. Граф Дмитрий Николаевич Шереметев в кавалергардском мундире

По преданию, осенью 1824 года в Фонтанный дом приходил позировать Кипренскому польский поэт Адам Мицкевич. Его портрет находится сейчас в Государственной Третьяковской галерее. В начале лета 1827 года позировал Кипренскому Александр Сергеевич Пушкин; скорее всего, это также происходило в Фонтанном доме. Портрет поэта, написанный художником по заказу лицейского друга поэта Антона Дельвига, находится ныне в Государственной Третьяковской галерее.

В 1828 году Кипренский вторично отправился в Италию. Его сопровождал Матвей Постников, крепостной графа Дмитрия Николаевича, обнаруживший незаурядные художественные способности.

В 1831 году в Италии Кипренский по заказу графа Шереметева пишет картину «Читатели газет в Неаполе». В шереметевском архиве хранится письмо художника, датированное январем 1835 года и адресованное А.П. Куницыну, который был тогда управляющим имениями графа. «…Прошу Вас всепокорнейше растолковать графу Дмитрию Николаевичу… что – де я, любя его по наклонности… более других, предпочел его перед другими, посвятя ему лучшие произведения свои, кои многие бы из любителей изящного желали бы иметь в своих кабинетах… Работая шесть с лишним месяцев картину, изображающую Чтение французской газеты и Ворожею италь янскую при свече… [которые] хотя и принесли автору всеобщее рукоплескание публики и Самого Государя, но от этого не легче автору». Кипренский в этом своем письме оценивает эти работы в 6 тысяч рублей и предлагает приобрести еще некоторые вещи. «…Сие пожертвование делаю я, – пишет далее художник, – по одному необыкновенному Богоугодному случаю, а еще по желанию, чтобы лучшие произведения мои находились собранными в одном месте… Не имею никаких сведений о Матвее Постникове, здоров ли он?..»

Граф Дмитрий Николаевич находился в это время в Воронеже и тяжело болел. Но в мае 1836 года он дал распоряжение: «Собственной моей канцелярии. За две картины, присланные из Италии советником Академии художеств Кипренским, отправить к нему в Неаполь 6 тысяч рублей… переводом через банкира барона Штиглица».