Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

…Он мнил: теперь уж у вельмож

Не стану нянчить ребятишек;

Я сам вельможа буду тож;

В подвалах, благо, есть излишек.

Теперь мне честность – трын-трава!

Жену общитывать не буду

И воровать уж позабуду

Казенные дрова!

Уваров оказался в весьма неудобном положении, когда граф Дмитрий Николаевич выздоровел и вернулся домой.

Много лет спустя граф С.Д. Шереметев пытался сгладить этот неприятный для потомков обоих семейств инцидент, так хлестко подчеркнутый Пушкиным. Он писал: «…Стихи Пушкина „На выздоровление Лукулла“ отец знал наизусть. Князь Петр Андреевич Вяземский расспрашивал отца о поводах к ним и об известном предании, отец решительно отрицал справедливость нарекания и хотя смеялся, но говорил, что ничего подобного не было… В действительности меня всегда поражала отчужденность ближайшей родни и отсутствие всяких сношений между семьями… Я думаю, при отсутствии родственных сношений всякое проявление интереса к отцу и в особенности во время его тяжкой болезни могло быть принято сочувствующими за другое. К числу последних принадлежал и Пушкин, который знал моего отца».

В конце стихотворения «На выздоровление Лукулла» поэт обращается к своему герою:

Вскоре граф Дмитрий Николаевич действительно вступил в брак. 18 апреля 1837 года 34-летний флигель-адъютант граф Шереметев обвенчался с 26-летней фрейлиной императрицы Анной Сергеевной Шереметевой. Венчание происходило неподалеку от Фонтанного дома, в придворной церкви Аничкова дворца, где жила императорская семья.

Графиня Анна Сергеевна Шереметева

Екатерина Васильевна Шереметева, тетка невесты, присутствовала на свадьбе и подробно описала это событие в письме к московским родственникам: «…С последней свадьбы Царской фамилии еще не было столь великолепной, как наша. От Дворца до его дома толпа народа и кареты. Двор полон был народа, но одних его крестьян впускали. Как тронулась его карета от подъезда ехать к венцу, то все сняли шляпы и стали креститься… Венчание было очень хорошо. Она просила, чтобы позволено было ее духовнику, который также духовник Великих княжон, ее венчать. Все кроме шаферов стояли в отдалении от них и всем хорошо было видно. Граф и Анюта стояли как должно христианам, понимающим всю важность таинства брака. По окончании она подошла к Императору и Императрице, которая очень нежно ее обняла. Государь подошел поздравить сестру (мать невесты. – А. К .), поцеловал у нее руку, потом Государыня всех нас поздравляла и давала руку. Пошли все к ней в комнаты пить чай. Государь после взял новобрачного с собой и отвез в дом его. Анюта осталась еще благодарить Государыню. Простилась с нею, с Великими княжнами, со всеми фрейлинами и поехала с Великим князем и матерью в дом свой (Фонтанный дом. – А. К .), где встретил Государь с хлебом и солью… благословил ее и графа и повел в дальние комнаты. Ходил по всему дому, был очень весел. Пробыл около часу, пил здоровье молодых и с Великим князем оставил их… Вечер свадебный кончился в 11 часов… По всему можно надеяться, что Анюта будет счастлива».

Многие и раньше пытались устроить его брак. Так, в самом начале 1820-х годов в свете говорили, что сам Александр I желал бы выдать за него свою внебрачную дочь Софью Нарышкину, однако девушка вскоре умерла.

Кто же была та женщина, которая смогла покорить сердце одного из самых завидных женихов Петербурга?

Анна Сергеевна приходилась своему супругу дальней родственницей: ее дед Василий Владимирович Шереметев – четвероюродный брат графа Дмитрия Николаевича. Семья Анны Сергеевны принадлежала к одной из нетитулованных ветвей шереметевского рода.

Право на графский титул принадлежало лишь потомкам фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, а его братья и их потомки оставались «просто» дворянами. Предком Анны Сергеевны был самый младший из братьев фельдмаршала, генерал-аншеф Владимир Петрович Шереметев. Нетитулованные Шереметевы считались такими же древними и знатными, как графы, но были значительно менее богаты, поскольку имения их, в XVIII столетии еще весьма значительные, дробились между многочисленными отпрысками, закладывались и продавались.

У родителей Анны – Сергея Васильевича и Варвары Петровны, урожденной Алмазовой, – было 5 сыновей и 6 дочерей. Они владели по тем временам немалым состоянием – 3 тысячами душ крепостных в Московской, Владимирской, Тверской и Тульской губерниях. Но тем не менее семья находилась в стесненном материальном положении. Большую часть года Шереметевы жили в своих деревнях – селе Волочанове Коломенского уезда или Михайловском в Подольском уезде, а на три зимних месяца перебирались в Москву, где у них был собственный дом в приходе церкви Харитонья, что в Огородниках. В этом доме 8 мая 1811 года и родилась Анна Сергеевна.

В 1826 году московское дворянство избрало ее отца, отставного титулярного советника С.В. Шереметева, главным смотрителем Странноприимного дома графа Шереметева, и на этом посту он оставался вплоть до своей смерти в 1834 году. Незадолго до этого в должность попечителя Странноприимного дома вступил граф Дмитрий Николаевич. Сергей Васильевич исполнял свои хлопотные обязанности добросовестно и удостоился одобрительного отзыва государя императора, когда тот во время пребывания в Москве в 1831 году посетил Странноприимный дом. Государь пожаловал Сергею Васильевичу Шереметеву придворное звание камергера, а его старшую дочь Анну назначил во фрейлины государыни.

Ее назначение фрейлиной состоялось в ноябре 1831 года, но родителям Анны вовсе не хотелось отпускать девушку в столицу. И сама она, подобно пушкинской Татьяне Лариной, выросшая в деревне, в красивейших местах Подмосковья, вовсе не стремилась в Петербург. Из рассказов своего брата Василия, служившего с 1829 года адъютантом великого князя Михаила Павловича, она знала, что при дворе текла совсем другая, незнакомая ей жизнь. Однако осенью 1832 года Анна приехала в столицу и поселилась в Зимнем дворце, рядом с другими фрейлинами.

Позже ее младшие братья Сергей и Борис были определены в Петербург в военные учебные заведения.

Визитная карточка фрейлины Анны Шереметевой