Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

Свадьба Анны и графа Дмитрия состоялась спустя девять лет после их знакомства. Они прожили вместе двенадцать лет.

Екатерина Васильевна Шереметева, тетка Анны, так описывала в письме к сестре первые дни их семейной жизни: «…Слава Богу, наши молодые кажутся быть очень счастливы. Он не наглядится на нее. После обеда она отдыхает. Все это время очень уставала. То он сидит подле нее. Если заснет, то граф несколько раз взойдет только посмотреть на нее… Если Анюта не будет чувствовать своего счастия, то верно сама виновата будет… Дай Бог им в своем великолепном дворце жить благополучно и наполнить его любовию, которая должна быть, если будут знать друг друга цену».

После свадьбы молодые, как полагалось, ездили с визитами, присутствовали на придворном балу и вечерах в нескольких домах, устроенных в их часть. Екатерина Васильевна Шереметева описывала прием в Фонтанном доме, устроенный новобрачными, и смятение, которое испытывал граф Дмитрий Николаевич: «…Он начинает привыкать к новой жизни… Первый раз как было общество, весь дом открыт, освещен, а то ему казалось, что мудрено, что нет у него ни шляпы, ни шпаги, не мог увериться, что дома… 21 числа были на выходе… Когда появились (молодые. – А. К .), то во всем собрании сделался шум, все взоры обратились на них. Стали подходить с поздравлениями, так что Васиньке (Василий Сергеевич Шереметев, брат Анны. – А. К .) стало на всех гадко и досадно, ибо за день еще до свадьбы многие уверяли, что никогда ее не будет. Одета она была очень хорошо: в розовом креповом русском платье, с розовыми букетами без зелени, кокошник тоже розовый с бриллиантовым диадемом и блондовый вуаль, на шее и руках жемчуги. Вечером был бал в Эрмитаже… Государю и Государыне показалось, что она очень похорошела. В нем тоже нашли большую перемену: весел, развязен и на виду стоял, уже не прятался позади других».

После свадьбы граф Дмитрий Николаевич назначил супруге ежегодное содержание в 120 тысяч рублей ассигнациями. Сохранившиеся документы свидетельствуют, как она распоряжалась этими деньгами. Графиня Анна Сергеевна сочла, что в первую очередь она должна помочь своим близким, и 24 тысячи определила на содержание матери и младших братьев Сергея и Бориса. Чуть больше 3 тысяч шли на оплату ее пансионеров в учебных заведениях, около тысячи – на выплату пенсий, ею назначенных. Сама она получала ежемесячно по 7 тысяч рублей «на гардероб и прочие расходы».

15 апреля 1838 года в Фонтанном доме родился их первенец, названный Николаем, в честь деда – графа Николая Петровича. Рождение сына было огромной радостью. Восприемником при крещении ребенка согласился стать сам государь Николай Павлович, лично прибывший в домовую церковь на крестины. Крестной матерью стала мать Анны Сергеевны Варвара Петровна Шереметева, бабушка младенца. На крестины родители и младенец получили немало подарков. Как писал позже граф С.Д. Шереметев, их крестьяне подарили графине бирюзовое ожерелье.

Фонтанный дом в 1820-х годах считался одним из самых известных частных домов столицы. Варвара Петровна Шереметева, увидевшая его зимой 1825 – 1826 годов, записывала в своем дневнике: «…Какой великолепный дом, огромный, везде мрамор, золото, шелка… Он (граф Дмитрий. – А. К .) показал все, даже спальню и кабинет… Смешно видеть, как такой ребенок, как он, владеет всем этим великолепием».

Однако после свадьбы решено было заново отделать комнаты второго этажа. Этой работой руководил архитектор Иероним Корсини, сын итальянского декоратора-перспективиста Доминика Корсини, приехавшего в Россию в конце XVIII века. Корсини произвел серьезную перепланировку и уничтожение некоторых прежних интерьеров, поскольку художественные вкусы и мода конца 1830 – 1840-х годов отличались от стиля Старова и Кваренги. Он заново устроил гостиную и спальню хозяйки Фонтанного дома, создав их на месте Старой (Двенадцатиоконной) залы, в которой граф Николай Петрович принимал Павла I и где пела перед гостями Прасковья Жемчугова.

Анфиладная планировка второго этажа сохранялась, но архитектор предложил изменить декоративные приемы отделки помещений, используя мотивы художественных стилей прошлых эпох. Позже это направление в архитектуре получило название стиля эклектики, происходящего от греческого слова «эклего», что значит «избираю». Декор Малиновой, Зеленой, Желтой и Белой гостиных «отсылал» зрителя к эпохе барокко. Стены этих помещений были обиты цветными штофами, украшены зеркалами и золоченой резьбой, Белая и Желтая гостиные получили живописные плафоны и наборные паркеты из ценных пород дерева. Для них изготовили особые мебельные гарнитуры и осветительные приборы.

Одну из гостиных анфилады Корсини отделал в стиле «неогрек». Стены и потолок Этрусской комнаты были декорированы терракотово-черными росписями в духе росписей этрусских ваз, и едва ли не впервые в Петербурге оформление демонстрировало интерес к древнегреческому художественному наследию. Лепные композиции на стенах Античной возвращали к недавней эпохе классицизма, в Лепной и Официантской комнатах использовались декоративные мотивы эпохи Ренессанса.

Корсини заново отделал стены Главной лестницы, украсив их лепниной мелкого рисунка. Саму лестницу, устроенную Старовым, и украшавшие ее мраморные вазы, исполненные по рисунку Кваренги, сохранили. Лестницу украсила хрустальная люстра работы венецианских мастеров с острова Мурано, славившихся своими стеклянными изделиями.

Была завершена отделка созданной архитектором Кваренги Галереи – самого большого и парадного помещения дома. Корсини изменил форму перекрытия, прорубил в стене, обращенной в сад, окна второго света и облицевал стены белым искусственным мрамором. В верхней части стены были декорированы лепкой, на стене против окон, выходящих в сад, появились зеркала в золоченых рамах, которые зрительно расширили размеры помещения. В начале 1846 года граф Дмитрий Николаевич давал большой бал, на котором должна была присутствовать императорская фамилия. По его поручению пригласили художника Дроллингера, он за три недели расписал плафон. Этой спешкой, по всей видимости, и объясняется скромный орнаментальный рисунок плафона. Зал освещался хрустальными люстрами в форме корзин. Они, к сожалению, были утрачены в 1930-х годах, но заново воспроизведены при реставрации Белого зала в 2001 году. Акварель художника Людвига Премацци, выполненная мастером в 1860-е годы и хранящаяся ныне в Государственном Эрмитаже, позволяет представить зал таким, каким его видели гости графов Шереметевых.

Граф С.Д. Шереметев, хорошо знавший историю своего дома, писал, что в Галерее состоялись два больших ужина во время балов, бывших в сороковых годах в присутствии царской фамилии.