Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Но следует ли из этого, что можно считать нашу линию безгрешной и безошибочной? Думаю, что я показал, что это не так. Возможно, самая главная ошибка была совершена в конце 70-х годов, когда мы не мудрствуя лукаво «влезли» в Анголу и застряли там, не сумев помочь решить проблемы, возникшие после того, как к власти пришло дружественное нам освободительное движение [71] А ведь на первых порах, после 1975 года, кубинцы, по данным, ставшим известными недавно, подумывали о том, чтобы уйти из Анголы. Мавр, мол, сделал свое дело. Но ситуация засасывала: как уйдешь, если вновь начала поднимать голову УНИТА, реанимируемая юаровцами. А те, в свою очередь, опасались, что кубинское военное присутствие в Анголе создаст для них серьезные проблемы. Значит, требуется усиливать унитовцев. Действия вызывали противодействия, и их уже трудно было остановить. . Дальнейшая цепь событий, далеко вышедших за пределы южноафриканского региона, вписалась в более широкую конфронтацию с США по всему миру. Ангольское же «действо» имело дополнительную негативную нагрузку, поскольку увеличивало иллюзию того, что противостояние с Западом в «третьем мире» можно выиграть.

Вместе с тем американские историки неправы, когда почти единодушно утверждают, что СССР действовал на Юге Африки в середине 70-х годов, якобы не встречая сопротивления со стороны Соединенных Штатов, изображаемых в качестве наивных приверженцев разрядки напряженности. Да, американцы на какое-то время прекратили открытую военную поддержку одной из противоборствующих сторон. Но не из-за того, что присягнули разрядке. Их союзники в регионе потерпели военное поражение, а стоять на их стороне до конца американцы не решились: слишком свежа была в памяти многолетняя трагедия Вьетнама, чтобы залезать в новую авантюру далеко от своих берегов. В пропаганде же действия США были представлены как благородное следование принципам разрядки, которые предали «вероломные Советы».

Подобный поворот явно приободрил наше тогдашнее руководство и бросил еще одну гирьку на весы тех, кто принимал за исходную точку неизбежность конфронтации, считал столь же неизбежным максимум усилий и жертв с нашей стороны ради того, чтобы ее выиграть. Не сдаваться же в самом деле. С этой точки зрения, начальный кубино-советский успех в Анголе подкреплял господствовавший тогда, пусть подспудно, тезис, что поле деятельности для разрядки ограничивается непосредственными отношениями с Западом. Там же проходит и граница неприменения силы.

Наше военное вмешательство в Венгрии, Чехословакии наглядно показало лимиты мирного сосуществования с капитализмом. На базе такой логики «третий мир» также выводился из игры по разрядочным правилам. Ангола, а потом еще и Эфиопия сделали более проходимым катастрофическое решение о вводе советских войск в Афганистан в 1979 году, т. е. спустя лишь четыре года после победы «марксистской» МПЛА.

Поставим теперь вопрос в другой плоскости.

В чем был плюс от того, что мы решительно поддержали один из отрядов национально-освободительного движения в Анголе? Не говорю уж о том, что очень трудно представить себе иное решение в обстановке, царившей тогда в мире и стране, наконец, с теми людьми, которые определяли советскую внешнюю политику при Брежневе. Мы были убеждены, что отстаиваем правое дело, и не считались с издержками. Эти последние в конечном итоге — наряду с многими другими грузилами — потянули нас на дно. Но положительным переменам, причем существенным, мы, что ни говори, способствовали. Правда, как обычно, защита и подталкивание вперед национального и социального прогресса обернулись большей пользой для других, чем для нас.

Это касается и Юга Африки. Не приди мы на помощь МПЛА в Анголе, за семь тысяч километров от своих границ, кто бы оказался в выигрыше? Мало сомнений, что ЮАР. Разве она не вмешалась во внутренние ангольские дела? Юаровские колонны были остановлены в непосредственной близости от Луанды. Что они там делали? Вели к власти своего ставленника, Савимби. На каких, собственно, основаниях? Какой оборот приняли бы последующие события в этом регионе, если бы расистская ЮАР прихватила в придачу к Намибии еще и Анголу? Сколько бы еще лет продолжалось ее насильственное доминирование в регионе? Сколько еще лет длился бы апартеид?

Да и тринадцать лет спустя, в 1988 году, все еще в основе своей расистская ЮАР вряд ли по собственной воле ушла бы из Анголы, если не столкнулась бы с дилеммой: воевать с кубинцами по-крупному, объявлять всеобщую мобилизацию, рисковать немалой белой кровью или все же поискать компромисса. Послужной список ЮАР, ее перманентная ставка на силу говорят о том, что это не надуманные соображения. Кубинцы резко повысили цену, которую ЮАР должна была бы заплатить за военный выбор, принудили ее более внимательно посмотреть на преимущества мирного решения и в конечном счете склониться к нему. Ясно, что кубинский фактор не был единственным, правительство ЮАР вынуждено было постоянно оглядываться на внутреннее положение в стране. Но кубинское военное давление привело к тому, что на поле боя установилось равновесие, верный предвестник последующих переговоров. Действенной же роль Кубы стала только при нашей поддержке, включая, прежде всего, поставки оружия.

Так что была наша миссия на Юге Африки сложной и противоречивой, как и в «третьем мире» в целом. Но когда-то надо было остановиться, прикинуть, надолго ли хватит сил отстаивать пусть даже во многих отношениях справедливое, но неподъемное дело. Посмотреть, как это отражается на положении внутри страны. Определить, в чем в конце концов состоят национальные интересы — нести в мир идеалы социализма или поднимать экономику собственной страны, благосостояние людей. Этим и была занята в годы перестройки наша внешняя политика, по крайней мере на многих ее участках.

В заключение не могу удержаться от соблазна составить нечто вроде «краткой памятки» по разрешению региональных конфликтов на основе южноафриканского опыта.

Первое, что требуется — это твердая политическая воля развязать конфликтный узел. Если вместо нее есть лишь смутное желание выйти из некомфортной ситуации, лучше, фигурально выражаясь, не браться за оружие. При первых сложностях вы спасуете.

Стремление достичь позитивного результата должно, естественно, охватывать как непосредственных исполнителей этой задачи, так и, главное, тех, кто несет основную ответственность за политику страны. Сюда я отнес бы и подбор команды единомышленников, которая будет идти до конца в реализации того, что ей поручено.

Начинается дело с возможно более реалистического и нелицеприятного анализа обстановки. Боже избавь со старта допустить самообман. Особенно важно точно оценить соотношение противоборствующих сторон, выявить твердых союзников, а также тех, на кого можно будет опереться лишь от случая к случаю, и, разумеется, тех, чье сопротивление придется преодолевать.