Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Как правило, участников конфликта несколько. Предстоит определить, все ли они хотят урегулирования и каковы внутренние пружины их поведения, зачастую различные и даже контрастные по отношению друг к другу. Если такое желание не всеобщее, если одна из сторон все еще надеется достичь своего силой, вы должны будете либо вразумить ее тем или иным способом, либо потянуть время и дождаться, чтобы все противники пришли к выводу: иного пути, чем политическое решение, нет. Практически всегда это случается в тот момент, когда военное решение заходит в тупик, ибо ни одна из сторон не в состоянии одолеть неприятеля. В конфликте на Юго-Западе Африки такое положение окончательно установилось где-то в конце лета 1988 года, после чего переговорный процесс двинулся вперед заметно быстрее.

Из чего, кстати, следует, и это заслуживает выделения в специальный пункт: если у вашей дипломатии нет рычагов воздействия на противоположную сторону, миротворческие усилия вряд ли приведут к успеху. Суровая правда такова, что одного политического влияния почти наверняка не хватит, особенно если ваш визави располагает более широким набором средств. Вам или вашим союзникам необходимо иметь сильнодействующие меры. Их выбор зависит, естественно, от конкретной обстановки. Но требуется располагать ими и в военной, и в экономической областях, на худой конец — хотя бы в одной из них. В противном случае вам придется скорее обозначать свое присутствие, чем реально влиять на решение. Это, думаю, было убедительно показано попытками нашего участия в урегулировании конфликтов на территории бывшей Югославии, где по большей части нам пришлось довольствоваться вспомогательной ролью, если не таскать каштаны из огня для других.

Что же касается собственно переговорного процесса, то я бы выделил как наиболее необходимые два качества — прагматизм и честность. Первое означает постановку во главу угла собственных интересов, а не каких-либо преходящих моментов. Никоим образом нельзя допустить, чтобы тобой помыкали по идеологическим или каким-то иным соображениям. При этом, разумеется, интересы эти должны быть тщательно определены заранее. Иными словами, надо твердо знать, чего хотим: каких параметров урегулирования добиваемся, какой ритм переговоров предпочли бы и т. п. Очень важно при этом выбрать то звено, которое может оказаться наиболее эффективным. Другими словами, выстроить цепочку приоритетов — сначала это, затем то и т. д.

Второе качество — честность, жизненно необходимое для дипломата вообще, особенно ценится в многосторонних переговорах, где все проверяется и перепроверяется перекрестно. Расхожее мнение, что дипломат имеет право на ложь, ибо это делается во благо его страны, далеко не верно. «Единожды солгавши, кто тебе поверит?» Это правило Козьмы Пруткова должно неукоснительно выполняться. Если тебе не доверяют друзья, — а лояльность в их отношении, полная взаимная информированность есть неотъемлемое условие успеха, — не уважают недруги, на твоей профессиональной карьере можно смело ставить крест. Не погрешу против истины, утверждая, что за 40 лет дипломатической службы я ни разу не сказал своим партнерам по переговорам заведомой неправды, ни разу не солгал, наперед зная, что лгу.

Но и болтать все подряд — это та простота, которая хуже воровства. Можно взять на вооружение формулу, принятую в британских судах, где, как известно, клянутся говорить правду, только правду, ничего кроме правды, всю правду. Так вот, на мой взгляд, позволительно, если диктуется обстоятельствами, отступить от формулы в четвертом ее элементе: ты не свидетель, и не обязан говорить всю правду.

Далее я бы назвал то, чего требует любое дипломатическое ремесло:

— как можно лучше разобраться во всех аспектах ситуации, в которой работаешь;

— быть максимально информированным о позициях не только всех основных участников переговоров, но и всех тех, кто так или иначе завязан на данный конфликт;

— знать историю вопроса и особенно переговорною процесса, следить, как меняются подходы;

— в этом плане крайне важно иметь обстоятельное и вместе с тем компактное досье (сейчас в эпоху компьютеров это не так сложно, в наше время было достаточно трудоемко);

— установить хорошие, желательно доверительные контакты с главными действующими лицами, причем чем шире их круг, тем лучше; постараться расположить их к себе, в том числе ровным, благожелательным отношением: нервозность, а тем более раздражительность абсолютно противопоказаны;

— наладить устойчивое взаимопонимание, а еще лучше доверие со своими непосредственными руководителями, не жалеть времени на то, чтобы заинтересовать своим «рефератом» возможно большее число людей на рабочем уровне внутри своего ведомства; то же касается, разумеется, и других организаций, причастных к работе;

— грамотно распределить обязанности внутри команды, постараться создать атмосферу общей причастности к решению поставленной задачи, чаще выносить на обсуждение не третьестепенные, а действительно важные вопросы; в такой коллективной деятельности допустимы, думаю, элементы игры, юмора, с тем чтобы работалось веселее, не в натугу;

— уделять постоянное внимание работе со средствами массовой информации. Это было важно в конце 80-х, это вдвойне важно сегодня, в эпоху информационной революции.

Ну, и наконец, как в известной истории насчет того, что секрет хорошего чая — это не экономить на заварке, помнить, что достижимые результаты прямо пропорциональны количеству вложенного труда. Эту закономерность пока еще никому не удалось обмануть.

В те подернутые флером романтические годы мы «вкалывали» на совесть. Не то, что в поздний период геронтократии, когда в шесть вечера А. Громыко, как правило, уже не было в здании на Смоленской площади, суббота и воскресенье считались святыми днями, а члены Политбюро официально имели по два отпуска в год. Физически недостаточно работали наши немолодые руководители, не в этом ли одна из причин, что страна опускалась вниз? И вроде бы должен был выработаться иммунитет. Ан нет! Не прошло и десятка лет, и мы имели рецидив этой социальной болезни с теми же тяжелыми последствиями.

В «благословенные» годы затхлости и застоя у нас была бездна свободного времени. И это при том, что ни я, ни мои товарищи никак не работали ниже «мидовской средней». Скорее, даже выше ее. Но времени хватало на все — баню, охоту, богатую в Москве культурную жизнь, особенно ту, которая с диссидентским «перчиком», футбол, выпивку, другие увлекательные развлечения. Оставалось даже на стенания: как же все плохо у нас, когда все это кончится.