Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

На первых порах перестройки «возвращение» к Ленину было, как правило, оправданным, ибо из его трудов выбирались наиболее подходящие обстоятельствам тезисы.

Ясно, что родилась она не сразу, продумывалась и уточнялась постоянно, но в главных чертах вырисовывалась достаточно быстро. Но об этом — ниже.

Его должность именовалась «помощник заместителя министра иностранных дел». Но это официальное звание далеко не раскрывает всю важность его работы. А трудился он в высшей степени профессионально. Ныне (в 2000 году) он посол России в Германии.

Он до сих пор представляет свою страну в столице США. По крайней мере так было в декабре 1999 года.

Как раз в те дни (октябрь 1999), когда я писал в вашингтонском центре Вудро Вильсона ту часть моих африканских изысканий, которая посвящена Танзании и Джулиусу Ньерере, пришла весть, что «гигант африканской политики», как назвал его генсек ООН К. Аннан, умер в лондонской клинике. Ему было 77 лет.

Позже я узнал, что в этом смысле мы были в «хорошей компании»: юаровцы тоже ошиблись. Как правило, национально-освободительные движения в африканских странах, боровшихся за независимость, не были едиными, состояли из различных отрядов, как, впрочем, и в Анголе.

Может быть, стоит пояснить: у англичан есть Госсекретарь по иностранным делам, политический деятель, сменяющийся при каждой смене кабинета. У него есть постоянный заместитель, высшее должностное лицо, как правило, остающийся на своем посту независимо от правительственных перипетий. Он-то и «ведет» внешнеполитическое ведомство.

С ответным визитом для консультаций по африканской тематике в Москву приезжал мой друг П. Фэрвезер (он сменил Фергюссона), с которым несколько лет спустя мы встретились вновь, на этот раз в качестве послов наших двух стран в Риме.

Не «теоретические» ли основания давала провозглашенная Р. Рейганом в речи ООН за год до этого, 24 октября 1985 года, доктрина борьбы с «советским империализмом» в «третьем мире»? Во всяком случае, за ней последовала прямая поддержка, в том числе военная, моджахедов в Афганистане, унитовцев в Анголе, контрас в Никарагуа и т. д. Савимби на протяжении следующих двух лет получил оружия на десятки миллионов долларов, включая знаменитые стингеры.

Как раз в эти дни происходив очередной заход: при так до конца и не выясненных обстоятельствах погиб президент Мозамбика Самора Машел. Его самолет советского производства и с нашим экипажем разбился на границе с ЮАР, и юаровские власти, ведшие расследование, всячески пытались завязать с нами контакты, выходящие за рамки этого трагического события.

В одной из бесед с Э. Шеварднадзе Ф. Кастро, по отзывам товарищей, которые на ней присутствовали, прямо сказал: «Поставьте ангольцам вооружение под долгосрочные кредиты, и тут же забудьте, что они могут быть выплачены». Должной реакции со стороны нашего министра не последовало. Могу засвидетельствовать, однако, что но инициативе МИД мы не раз обращались в ЦК с предложением пересмотреть условия нашего военно-технического сотрудничества с развивающимися государствами, в том числе так называемой социалистической ориентации, в плане большей сдержанности и стремления все же компенсировать наши затраты. В конце концов это до какой-то степени удалось.

Это сильно контрастирует с данными, приводимыми американцами. Так, в сборнике Gorbachev's Third World Dilemmas, изданном Куртом Кэмпбеллом и С. Нейлом Мак Фэрлейном в изд-ве Рутлэдж, приводится (на основе сообщений ЦРУ, сделанных на разных слушаниях в Конгрессе США) следующая оценка советских военных поставок Анголе (в млрд, долл.): 1974-79 — 1,2; 1980-85 — 3,1, а всего — 4,3 (стр. 75). Это более чем в два раза больше того, что подсчитано ангольцами. Видимо, на эти данные опирается и Честер Крокер в своей книге «High Noon in Southern Africa» (W. W. Norton and company. New York — London, 1992.), когда, не ссылаясь на источник, пишет, что за первые десять лет независимости, то есть 1975-85 годы, Ангола получила оружия на 4,5 млрд, долл., на 90 % из СССР (стр.52).

См. цитировавшийся выше сборник. С. 82.

К этому времени Громыко уже полтора года как ушел с поста министра иностранных дел, который он занимал почти тридцать лет, и был двинут по советскому номенклатурному обычаю наверх — Председателем Президиума Верховного Совета СССР, пост скорее все же номинальный.

Ныне — Спиридоновка. Этот особняк — одно из лучших, на мой взгляд, зданий в Москве. Чего стоят стены, расписанные Врубелем и Богаевским, роскошные виражи, да и весь антураж, к счастью, восстановленный после пожара 1995 года. Очень горжусь тем, что, будучи послом, отправлял из Лондона материалы для его реставрации.

В уже цитированной книге П. Родмэн, непосредственный участник описываемых событий, красочно показывает внутреннюю кухню того, как была придумана эта увязка, «вызывавшая большие сомнения» (считается, что сам метод увязывания принадлежит Г. Киссннджеру, под началом которого служил и Ч. Крокер), как спорили по этому поводу сами американцы, как поначалу не хотела ее принимать ЮАР, как напрочь отвергали ее в 1981 году ангольцы, а в 1984 — согласились (в тог самый месяц, когда был переизбран Рейган), как не принимали увязку ни западноевропейские союзники США, ни африканские правительства, ни ООН и т. д. (стр. 361–362). Как непросто было в этих условиях, вопиюще не согласующихся с формальной логикой, нам. Советскому Союзу, вводить подобный элемент в нашу практическую политику. Тут с пашей стороны был проявлен недюжинный здравый смысл, что во многом расчистило дорогу дальнейшим договоренностям.

Недаром резолюция 435 была принята при демократе Дж. Картере.

В узком кругу Андрей Андреевич Громыко, с которым я проработал более двух десятков лет, любил говорить: «Не тот прав, кто прав, а тот прав, у кого больше нрав».

Вот что она предусматривала: вывод войск ЮАР с ангольской территории; начало выполнения резолюции № 435 СБ ООН; прекращение помощи УНИТА со стороны ЮАР. После выполнения этих условий Ангола могла бы обсудить с Кубой вопрос о постепенном сокращении кубинского контингента, причем одна из группировок — южная — отводилась вглубь или покидала страну, а северная — сохранялась sine dia . Американцы считали, что это был лишь первый шаг со стороны ангольцев, принципиально важный, ибо признавал увязку, но далеко не окончательный, с точки зрения параметров, касающихся кубинских войск. Они все время настаивали на полном уходе кубинцев, чего в позиции Анголы и Кубы поначалу не было.