Фёдор Коммиссаржевский - История костюма

Мыс лифа удлинялся, при помощи китового уса и планшеток до тех пор, пока он не дошел до конца животы. Тогда этот лиф бросили, подобно кринолину, и заменили его совершенно коротким. Затем этот лиф превратился в жакет с короткой баской и несколько напоминал мужской камзол, тем более что перехватывался узким поясом и не зашнуровывался, а застегивался. Спина и плечи покрывались гладким батистовым воротником, отделанным широким кружевом; декольте обыкновенно тоже закрывалось кружевом. Высокие кружевные воротники, какие мы встречаем на портрете второй жены Рубенса, Елены Фурман, были в моде только до 1640 года. Пышные рукава украшались разрезом, сквозь который проглядывала цветная подкладка или тончайший батист; разрез этот тянулся от локтя до запястья. Отсюда возникла необходимость перехватывать рукав лентами внизу и посредине, благодаря чему на нем образовались две пышные буфы. Женщины носили также кружевные манжеты, а впоследствии гладкие отвороты, обшитые кружевом. Юбка из гладкой, какой она была во времена кринолина, превратилась в пышную, что давало возможность приподнимать левой рукой край подола, чтобы блеснуть изяществом нижней юбки. Наряду с сукном, шелком и бархатом употреблялось полотно. Очевидно, оно считалось довольно ценным, потому что один голландский купец, предлагая курфюрсту бранденбургскому свой товар, пишет между прочим следующее: «Таким образом у вас будет хорошее, тонкое полотно вроде индийского; оно сделано из хлопчатой бумаги и очень приятно на ощупь; аршин его стоит 6, 7, 8 зильбергрошей и дороже». Драгоценные каменья и жемчуг употреблялись в меньшем количестве, чем прежде. Обычай вышивать платья драгоценными каменьями, особенно распространенный при дворе Елизаветы английской, постепенно исчез. Дамы довольствовались ожерельем, брошью в форме подвески, браслетами, представлявшими собою обыкновенно тройную нитку жемчуга, и кольцами. Жемчуг частью привозился с Востока, частью добывался в Эльстере, после чего обыкновенно отправлялся в Лейпциг. Между тем во Франции попытались шлифовать драгоценные каменья. Кардинал Мазарэн поддержал эту попытку, и в результате на свет появился во всем своем блеске и великолепии первый бриллиант. В большой моде был веер. Веер этот состоял обыкновенно из пучка цветных страусовых перьев или даже из одного пышного пера с богато украшенной ручкой и привешивался к поясу на тонкой золотой цепочке. Впоследствии среди денежной и родовой аристократии распространился складной веер азиатского происхождения, вытеснивший все остальные веера. В общем, мода того времени доказывает, что вкус женщин значительно изменился к лучшему. Дамы à la mode одеваются много изящнее, чем messieurs à la mod. Но в 40-х годах XVII века заботы об изяществе костюмов отходят на задний план, благодаря политическим событиям. В Германии свирепствует кровавая распря; Франция ведет войну со Швецией; Англия и Шотландия восстают против своего короля Карла I и в 1649 году приговаривают его к казни за деспотизм; могущество Испании колеблется. Общая паника отражается отчасти даже на Париже, и там с воцарением Анны Австрийской прекращаются придворные празднества и умолкает шум веселья. А трудолюбивая, разбогатевшая Голландия по-прежнему тяготеет к испанской моде и продолжает считать идеалом красоты черный костюм и гигантские брыжи. В области моды — застой.

В пятидесятых годах мода несколько изменяется, но эти изменения не имеют большого значения. Между прочим, на головах мужчин появляется громадный парик.

С воцарением Людовика Великого блеск французского двора затмил блеск всех европейских дворов. Версаль, с его парками и бесконечными увеселениями, служил образцом царственной роскоши. Правила вкуса, господствовавшие там, считались откровением. Это относится главным образом к Германии, где рабское подражание достигло невероятных размеров, особенно по окончании Тридцатилетней войны. Сотни мелких немецких князьков надевали парик и щеголяли в башмаках на высоких красных каблуках. Всякий, кто хотел прослыть важной персоной, старался подражать французскому монарху. Эта эпоха ознаменовалась небывалым расцветом деспотизма, выразившимся в словах Людовика XIV: «Государство — это я».

Поводом к появлению парика послужили длинные локоны, бывшие в моде в эпоху Тридцатилетней войны. Всякий, кто не обладал пышной шевелюрой, старался возместить этот недостаток при помощи парика. Поэтому парики (белокурые) начали входить в моду еще при Людовике XIII, а в царствование Людовика XIV они уже сделались общим достоянием. К числу первых преобразований молодого короля относится, между прочим, учреждение громадного штата придворных парикмахеров. Уже в шестидесятых годах XVII века число таких парикмахеров возросло до пятисот человек, а впоследствии еще увеличилось. И в других резиденциях Европы появляется множество парикмахеров, благодаря рабскому подражанию Франции. Никогда они не играли такой выдающейся роли, как в те времена, когда украшали голову простых смертных олимпийской шевелюрой. Парикмахер «христианнейшего короля» Biroit был весьма влиятельной персоной, благосклонности которой добивались многие почтенные люди. Чтобы соорудить достойную шевелюру для его величества, Бируа был готов, по его же словам, обрить наголо всех французов.

Борода в середине XVII века исчезает; усы носили до 1670 года, причем они подбривались над верхней губой и шли узкими полосками от ноздрей к углам рта. К концу столетия исчезли совершенно и усы, и борода. Они встречаются только у военных и духовных лиц.

Согласно моде, лоб должен был быть высоким, поэтому волосы спереди сбривали, иногда обривали и всю голову для того, чтобы было удобнее носить парик.

Парики делались обыкновенно из женских волос, вследствие чего последние являлись предметом оживленной торговли. Но кроме того, для этой цели употреблялась козья шерсть и конский волос. Особенно дорогими париками считались белокурые, из которых каждый стоил не менее 3000 франков. Так как белокурые волосы были сравнительной редкостью, то многие стали осыпать темные парики рисовой пудрой, чтобы придать им более светлый оттенок. Парик разделялся посредине пробором, образуя по обеим сторонам два пышных напуска, а сзади спускался густыми локонами на плечи и спину. Кроме этой чудовищной прически, существовало множество других, причем каждое сословие носило особую. Так называемый аббатский парик был принадлежностью духовного сана; испанский являлся особенностью юристов; четырехугольный был достоянием членов магистрата и других почетных представителей города; бригадирский был привилегией кавалеристов и т. д. Вообще, в это время более чем когда-либо была заметна тенденция навязывать каждому сословию определенный костюм.