Всеволод Керов - Народные восстания и еретические движения во Франции в конце XIII — начале XIV в.

В конце XIII — начале XIV в. наиболее распространенной ересью на Юге Франции была, как мы отмечали, ересь бегинов. Однако невозможно определить ее роль в полном объеме без учета воздействия на нее распространенных там же ересей катаров и вальденсов.

Определяя влияние социально-экономических факторов на появление религиозных ересей и на их изменения, Ф. Энгельс упомянул и ересь альбигойцев, т. е. ереси катаров и вальденсов: «А когда окрепло бюргерство, в противоположность феодальному католицизму развивалась протестантская ересь, сначала у альбигойцев в Южной Франции в эпоху высшего расцвета ее городов» (8, с. 314; см. также 5, с. 361).

Начальный период появления катаров на Юге Франции относится, как и в Италии, к XI в.; временем их особо сильного распространения была вторая половина XII столетия. Крестовый поход против альбигойцев в начале XIII в. нанес катарам и вальденсам серьезный удар. Однако оставшиеся в живых катары довольно быстро воспрянули духом. В конечном итоге, несмотря на ослабление, ересь катаров во второй половине XIII в. и даже в первой четверти XIV в. не потеряла своего значения. Именно в конце XII в. представители церкви стали применять термин «катары» ( греч . катарос — «чистый»), известный с эпохи античности (361, р. 7). Часто они именовались просто еретиками (68). В начале XIV в. Бернар Ги называл их «новыми манихеями» или «манихеями нового времени» (24, р. 10). Иногда упоминались лишь названия отдельных групп — perfecti (совершенные) и credentes (верующие). Сами катары называли себя veri christiani — «истинные христиане». Об этом свидетельствуют подробные записи проводившихся в это время инквизиционных допросов еретиков-катаров.

Основными районами распространений катаров во Франции и в примыкающих к ней районах была прежде всего Нарбоннская округа и в целом территории от долины Роны до Атлантического побережья, Перигора и Пиренеев. Отдельные представители этой секты проникали и в северные области — вплоть до Пикардии и Южных Нидерландов.

Секта катаров как таковая состояла из «совершенных», число которых было весьма ограничено. Райнерий считает, что к середине XIII в. общее их число не превышало четырех тысяч. Зато что касалось «верующих», находившихся как бы у входа в секту, то они были «неисчислимы» (75, с. 34). В 1241 г. в одном только г. Монтобане, что севернее Тулузы, инквизицией были осуждены 257 еретиков, из них катаров 99 (73 мужчины и 26 женщин) и вальденсов 155 (93 мужчины и 62 женщины) (269, р. 405).

Должностная иерархия катаров — четыре ступени ( ordines ) — замещалась только из среды «совершенных». Главой катарской «церкви», или диоцеза, был епископ, но существовала и должность епископа — главы объединения нескольких «церквей» (75, с. 30).

Возникновение сообщества катаров было выражением своеобразного протеста против сложной иерархии католической церкви. Они стремились вернуться к демократическим основам раннего христианства (это было в особенности характерно для начального этапа движения катаров).

Каким же был классовый состав катаров? Заметим предварительно, что социальное деление катаров не совпадало с их делением на «совершенных» и «верующих».

Документы указывают на принадлежность к катарам (как к «совершенным», так и к «верующим») ремесленников самых различных профессий. Наиболее часто встречаются упоминания о ткачах и ткачихах — textores , textrices (68, р. 74–77; 273, р. 308). Это являлось следствием широкого распространения текстильного производства в Лангедоке, где в течение длительного времени слово «ткач» было синонимом слова «катар» (319, р. 37–39). В документах упоминаются также булочники, ремесленники, занимавшиеся изготовлением ремней, сит и др. (273, р. 308). Среди катаров имелось немало торговцев, владельцев небольших гостиниц (постоялых дворов), ростовщиков и других зажиточных лиц (75, с. 26; 82, р. 546–548). Многие катары, проживавшие в начале 70-х годов XIII в. в Тулузе и ее округе, принадлежали к числу бедных ремесленников (268, р. 75).

В секту катаров входило немало сельских жителей. Их социальное положение и классовая принадлежность были различны. Редкую возможность для исследования этой проблемы мы имеем, анализируя социальный состав жителей деревни Монтайю, арестованных в сентябре 1308 г. и затем допрошенных в Памье инквизитором Жаком Фурнье по обвинению в катаризме. В насчитывавшей примерно 200 жителей этой деревне, расположенной в предгорьях Пиренеев, в графстве Фуа, было арестовано 25 человек — все жители деревни старше 14 лет, за исключением стариков. Большинство были пастухами, так как скотоводство было основным занятием этого населения, а пастухи принадлежали к беднейшей его части. Ремесленное производство носило в Монтайю подсобный характер. Среди допрошенных жителей была проживавшая в замке Беатриса Ляглейз (Планиссоль), вдова графского шателена Беранже де Рокфора (72, I, р. 191 и след., см. также 320).

Материалы всех допросов Жаком Фурнье в Памье, охватывающие большее число еретиков (114 чел.), показывают, что в основном это были катары, но среди них встречались и вальденсы. Большинство допрошенных еретиков являлись ремесленниками, крестьянами (главным образом пастухами), а также мелкими торговцами (84). Среди катаров были представители как зажиточных слоев, так и обездоленных — так называемые маленькие люди (275, р. 245 и след.).

Среди допрошенных лиц было лишь несколько дворян, священников, а также нотариусов и других представителей зажиточной части городского населения. Существование приверженцев катаров в среде духовенства было, возможно, формой проявления местного сепаратизма. По политическим соображениям катаров поддерживали и некоторые оппозиционно настроенные по отношению к королевской власти феодалы (вроде упомянутой семьи Планиссоль), и даже королевские чиновники (268, р. 93–96; 354, р. 137).

Во время альбигойских войн открыто проявлялось стремление крупных феодалов использовать в сепаратистских целях еретическое движение на Юге Франции. В определенной мере эта тенденция сохранялась до середины XIII в. После присоединения Лангедока к французской короне в конце 40-х годов XIII в. сколько-нибудь серьезные попытки крупных феодалов использовать в политических целях движение катаров, к этому времени значительно ослабевшее, практически прекратились. Ф. Энгельс отмечал, что в Южной Франции общность интересов сближала с горожанами представителей низшего дворянства (см. 5, с. 362). Его высказывание прежде всего относится к движению катаров.

Разумеется, цели представителей господствующих социальных слоев и тех, кого позднее причисляли к третьему сословию, не были едиными. Последних объединяли антифеодальные оппозиционные настроения. Выходцы из бедных слоев населения составляли большинство членов секты катаров. Об этом свидетельствуют, в частности, данные допросов еретиков, произведенных Жаком Фурнье в Памье. Однако руководители катаров принадлежали к зажиточным слоям тогдашнего общества (68, р. 2 и след.; 72, II, р. 7–8 и след.; III, р. 56 и след.).