Игорь Липовский - Иудея Христа. Рождение новой веры

По возвращении в Иерусалим из третьей миссионерской поездки положение Павла серьезно осложнилось. Апостола обвиняли в том, что он, проповедуя об Иисусе, убеждал не только язычников, но и самих евреев в необязательности исполнения законов иудаизма, если они верят в Иисуса. С точки зрения многих членов христианской общины, это было нарушением решений Иерусалимского собора, который освободил только новообращенных язычников, но не самих евреев от соблюдения законов Моисея. Руководители иерусалимской церкви тоже считали, что Павел зашел слишком далеко, и Иаков, брат Иисуса, дал ему это понять, хотя и в мягкой, тактичной форме. Иаков попросил Павла опровергнуть перед всей христианской общиной обвинения в том, что он учит всех иудеев, живущих между язычниками, «отступлению от Моисея, говоря, чтоб они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям» (Деян. 21: 21). Главы иерусалимской церкви настоятельно предлагали Павлу отказаться от того, к чему он призывал иудеев Малой Азии и Греции. Пусть «узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон» (Деян. 21: 24). Иерусалимская церковь имела серьезные основания для подобной позиции. Проповедь среди евреев, что вера в Иисуса делает не обязательным соблюдение законов Моисея, была обречена на провал в Иудее. Да и сам Иисус никогда не призывал иудеев к отказу от законов Моисея. То, что требовалось для эллинов-язычников, было неприемлемо для евреев-монотеистов. В этом состояла главная проблема проповедей Павла. Впрочем, в личном плане Павлу, как правоверному иудею, было легко найти общий язык с иерусалимской церковью. Утверждая, что вера в Иисуса позволяет не соблюдать законы иудаизма, сам Павел в то же время старался всегда исполнять их. Он, например, отмечал Песах, приглашая на него даже неевреев, и, как правило, прерывал свои миссионерские поездки, чтобы совершить паломничество в Иерусалим в главные иудейские праздники, в частности в Шавуот (Пятидесятница) (Деян. 20: 16).

Если недовольство евреев-христиан удалось смягчить благодаря заступничеству Иакова, общепризнанного морального лидера иерусалимской общины, то возмущение иудеев из Малой Азии и Греции, где, собственно, и проповедовал Павел, грозило серьезными неприятностями. Как и опасались друзья Павла, паломники из Малой Азии, увидев апостола в Храме, пришли в негодование. «Крича: мужи Израильские, помогите! этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего» они схватили Павла и требовали суда над ним (Деян. 21: 28). Беспорядки в Храме привлекли внимание римских воинов, и те, арестовав Павла, доставили его в крепость Антонию, находившуюся прямо напротив храмового комплекса. Все попытки апостола объясниться уже из крепости перед жителями Иерусалима на древнееврейском языке тоже ни к чему не привели, так как иудеи из Малой Азии, хорошо помнившие его проповеди, «кричали, метали одежды и бросали пыль на воздух» (Деян. 22: 23). Командующий римским гарнизоном Клавдий Лисий, боясь, как бы возмущение толпы не переросло в антиримские беспорядки, поспешил увести Павла во внутренние помещения крепости для допроса. Однако разбирательство еще больше осложнило дело. Выяснилось, что Павел — римский гражданин, следовательно, судить его должны были только римляне, а не иудеи. Тогда Клавдий Лисий, желая разобраться в обвинениях против пленника, потребовал созвать Синедрион.

Павел понимал, что Синедрион не имеет реальной власти над ним, римским гражданином, уроженцем киликийского города Тарс, однако решил запутать и столкнуть друг с другом своих судей. Зная, что члены суда фактически расколоты на две противоборствующие фракции — саддукеев и фарисеев, он напомнил им как о своем фарисейском происхождении, так и о своих фарисейских взглядах: «Мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяния воскресения мертвых меня судят» (Деян. 23: 6). Как и следовало ожидать, фарисеи, признававшие и восресение мертвых, и Царство Божие, и ангелов, и Духа Святого, тут же вступились за Павла, а их противники — саддукеи, отрицавшие все это, стали горячо спорить с ними. В результате мнения судей разделились, и Синедрион не смог принять никакого решения. Более того, судьи-фарисеи заявили: «Ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу» (Деян. 23: 9). На счастье Павла, его противники — выходцы из Малой Азии, не были представлены в Синедрионе, и самое опасное обвинение, что он своей властью освобождал от необходимости выполнения законов Моисея, так и не прозвучало в суде. Разочарованные исходом Синедриона римляне отправили Павла обратно в крепость Антонию.

Однако положение апостола оставалось шатким. Если иерусалимские иудеи не знали Павла и не питали к нему каких-либо враждебных намерений, то этого нельзя было сказать о паломниках из Малой Азии. Те горели негодованием и могли, учтя свои промахи, настоять на повторном созыве Синедриона. Тогда его исход предсказать было бы трудно. В любом случае если римский суд неизбежен, то его не следовало отягощать авторитетным мнением Синедриона. Поэтому иерусалимские евреи-христиане и друзья апостола считали, что для него было бы лучше предстать сразу перед римским судом. К этому же мнению склонялся и сам Павел. Римляне, как показал случай с проконсулом Галлионом в Ахайе, не вмешиваются в теологические споры между евреями, поэтому все обвинения против Павла будут ими сняты. Желая помочь Павлу, местные евреи-христиане убедили Клавдия Лисия в том, что в Иерусалиме на жизнь пленника могут покушаться паломники из Малой Азии, поэтому его следует отправить в более безопасное место — в Кесарию, к римскому прокуратору Феликсу. Впрочем, и сам командующий римским гарнизоном хотел избавиться от человека, присутствие которого могло взбудоражить и без того беспокойный город. Если, с точки зрения закона, Павел все равно не мог избежать римского суда, так почему же его не ускорить?

В «Деяниях» содержится текст письма Клавдия Лисия к прокуратору Феликсу по поводу отправки Павла. Представляется в высшей степени сомнительным, чтобы подобное письмо через два десятилетия после тех событий могло попасть из римской канцелярии в руки Луки, предполагаемого автора «Деяний» и Евангелия от Луки. Очевидно, оно, как и некоторые другие части текста «Деяний», было добавлено уже после смерти Луки переписчиками новозаветной литературы. Содержание письма лучшим образом объясняет причину его внесения в текст «Деяний». В нем иудеи обвиняются во всех грехах, а римляне выставлены в качестве радетелей и защитников христиан. Содержание письма свидетельствует, что переписчик из новообращенных язычников не знал специфики донесений в римской армии того времени, поэтому сочинил его в форме обычного письма (Деян. 23: 26–30).