Иван Клулас - Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения

Для двора, который никогда не сидел на одном месте и все чаще покидал долину Луары, отправляясь в Фонтенбло или другие королевские резиденции под Парижем, Шамбор представлялся дворцом мечтаний, неземным приютом уединения среди зеленых лесов. Самая фантастическая часть Шамбора — терраса, куда можно добраться по знаменитой двойной лестнице, украшенной мириадами ангелочков, фавнов, нимф, химер [91] Химера ( греч . chiniaim — коза) — в древнегреческой мифологии чудовище с огнедышащей львиной пастью, хвостом-змеей и туловищем козы. Изображения химер украшают готические соборы. В дальнейшем — элемент ренессансного и барочного орнамента. и гарпий [92] Гарпия ( греч . Harpiya — похитительница) — в древнегреческой мифологии богиня вихря и бури, изображавшаяся в виде полуженщины-полуптицы; гарпии были безобразными и злыми. ; и, конечно же, повсюду — саламандра. И вот вы попадаете на террасу, расположенную в 24 метрах над землей. Центральная башня купола, лантерна, венчающая лестницу, возвышается на 32 метра над террасой, над ней красуется двухметровый цветок лилии. Таким образом, эта основная постройка находится в самом центре настоящего миниатюрного городка, образованного из верхних частей четырех замков, расположенных по углам донжона, их крыши снабжены двумя этажами люкарн и украшены башенками лестниц. К ним добавляется множество нарядных каминных труб, похожих на маленькие храмы, навершия, колонны, раковины, апсидная облицовка, медальоны, ромбы и полуромбы. По архитектуре карабкается компания забавных существ — те же фантастические животные, что и на лестнице, и мифологические персонажи. Эта квинтэссенция средневекового юмора, объединенного с идеальными формами, пришедшими из Италии, вызывала восторг современников. Так, например, венецианский посол в 1577 году признал себя «восхищенным, изумленным или, скорее, смущенным и приведенным в замешательство». Со своими позолоченными зубцами, свинцовыми крышами флигелей, со всеми павильонами, террасами, галереями, Шамбор казался «обителью Морганы или Алкены» — фей, околдовывающих рыцарей.

Дворец ошеломлял своими размерами: 156 м на 117 м — внешние стены и 43 м — ширина каждого фасада донжона. В 1527 году король решил осушить болотистый луг вокруг замка. Пьер де Бреньон, инженер из Италии, получил распоряжение провести Луару к Шамбору. Но этот грандиозный проект оказался несбыточным. В апреле 1529 года король удовольствовался тем, что русло Коссона выпрямили, подвели к замку и расширили, насколько возможно, для катанья на лодке. Но во время паводка небольшая речка вышла из берегов и затопила замок. Поэтому выше по течению пришлось установить дамбу с водоотливом, чтобы регулировать уровень потока и пропускать воду, необходимую для рвов.

В 1530 году Франциск со всеми почестями принимал в Шамборе королеву Элеонору; в 1532и 1534 годах он останавливался там в охотничий сезон. Потом он забросил замок на пять лет и вернулся туда зимой 1539-го, чтобы принять там своего прежнего соперника Карла V, который направлялся во Фландрию. 8 декабря Франциск отправился навстречу императору в Амбуаз. Наступила ночь, кортеж обоих государей поднимался в замок внутри главной башни Юрто, декорированной самыми красивыми коврами и освещенной сотнями факелов. Одна из шпалер загорелась, и пожар мог иметь драматические последствия: слишком тесно стоявшие люди не успели бы спастись. Но, к счастью, все отделались лишь легким испугом.

На следующий день двор отправился в Блуа, а потом в Шамбор. Короля сопровождала королева Элеонора, королева Маргарита Наваррская, сын короля с дофиной Екатериной Медичи, его дочь Маргарита, племянница Жанна д'Альбре, герцогиня д'Этамп и множество принцев и принцесс. По этому случаю главный дворецкий Монморанси приказал обставить замок мебелью, развесить ковры и картины, зажечь в покоях благовония, посыпать путь цветами и травами. В течение трех дней охотились на ланей; затем император отбыл, чтобы 19 декабря оказаться в Нотр-Дам-де-Клери.

После этого события Шамбор вновь стал всего лишь пристанищем на время охоты. Король жил там в феврале 1541, январе 1545 и марте 1545 года: к этой дате его покои были наконец отделаны. В 1542 году он приказал оградить каменной стеной 5500 гектаров поместья. Эта грандиозная затея осуществилась лишь при Генрихе II, в 1556-м, именно в то время, когда все крыло замка обустроили аналогично апартаментам Франциска I. В здании тогда насчитывалось 440 комнат, З65 окон, 13 главных лестниц, 70 второстепенных, около 800 дымовых труб. Однако это строение, способное вместить толпы придворных, везде и всюду окружавших короля, так и не стало сценой для жизни двора. Шамбор затмили замки, расположенные севернее: Булонь (иначе говоря, Мадрид), Вийе-Котре, Сен-Жермен-ан-Ле, Венсен, да и сам Лувр; его старую феодальную башню Франциск I приказал разобрать еще в 1528 году, и особенно Фонтенбло, овальный двор которого был почти закончен к 1540-му, а король до 1546-го украшал его восхитительными произведениями искусства.

Замки Луары, конечно, не были совсем заброшены: король любил внезапно нагрянуть туда, а немногим раньше него в замок отправлялась команда фурьеров (истопников) и шпалерных мастеров, дабы обустроить большие комнаты. По дороге король останавливался в попадавшихся ему на пути домах своих вассалов. Так, в феврале 1541 года, после нескольких дней, проведенных в Шамборе, он «попросил ночлега» у своего секретаря Жана Бретона в маленьком замке Вильзавен, потом у Антуана Фуаяля, другого своего подданного, в его доме-крепости Эрбо — строении из розового кирпича, окруженного рвами. Также и в 1545 году, покинув Шамбор и Амбуаз, он останавливался у своего верноподданного Филибера Бабу в Бурдезьере, где чувствовал себя очень непринужденно. Разве не он несколько лет назад подарил Бабу 1800 ливров для пристройки второго квадратного павильона к дому, с тем чтобы сам король мог «там квартировать, когда ему нужно порезвиться в известном месте»?

Большую часть своего свободного времени, остававшегося от политики, король посвящал развлечениям на свежем воздухе, но он по-прежнему любил празднества и поухаживать за дамами. Красавица Анна д'Эйи, герцогиня д'Этамп, оказалась кокетливой и капризной: например, она попыталась уволить ювелира Бенвенуто Челлини за то, что тот не слишком заискивал перед ней. Вероятно, она порой изводила и короля, и, может быть, как раз об этом подумывал Франциск, когда в Шамборе рядом с окном нацарапал на стене надпись, замеченную Брантомом: «Всякая женщина изменчива».

Но при дворе королевская любовница не обладала полной властью. У нее имелась недоброжелательница, вдова Луи де Брезе, Диана де Пуатье, ставшая в 1538 году любовницей дофина Генриха, который был младше ее на девятнадцать лет. Тот факт, что в феврале адмирал Филипп Шабо де Брион впал в немилость, закрепил победу Дианы и ее союзника коннетабля Анна де Монморанси. Но в июле 1541-го пришел черед радоваться герцогине д'Этамп: Монморанси лишился королевской милости. А Бриону постепенно вернули все его права: у него действительно имелась серьезная поддержка, так как его жена, Франсуаза де Лонгуи, была племянницей короля, а ее племянник Жарнак женился на Луизе де Пислё, сестре герцогини д'Этамп. Значительные лица, слишком категорично настроенные против Бриона, как, например, канцлер Пуайе, впадали в немилость. Выяснение отношений происходило во время путешествий в провинцию: в Блуа король рассудил ссору придворных по поводу Бриона, а вскоре, в марте 1541 года, вызвал в Плесси тринадцатилетнюю Жанну д'Альбре, свою племянницу, дочь Маргариты Наваррской. Он решил помимо ее воли выдать девочку замуж за герцога Клевского, Гийома де ла Марка, крепкого двадцатичетырехлетнего принца, который оказал королю неоценимую услугу в борьбе против императора. Пышная свадьба состоялась 14 июня 1541 года в Шательро, после чего молодую герцогиню Клевскую заключили в Плесси, где она долгие годы прожила в одиночестве. Ее брак все еще оставался фиктивным, когда его прервали случайности международной политики.