Борис Соколов - Рейх. История германской империи

Как писал Бюлов в мемуарах, «я был твердо убежден, что мы сможем провести в жизнь строительство необходимого для нашего самосохранения оборонительного флота, не втянувшись в войну с Англией, при условии, что воздержимся от каких-либо эксцентричных выступлений. С другой стороны, мы всячески должны избегать враждебных отношений или серьезных конфликтов с Россией, чтобы не давать таким образом Англии повода для успешного нападения на нас».

Однако даже в период русско-японской войны и первой русской революции, когда позиции Петербурга были слабы как никогда, Германии, даже ценой поддержки России в войне с Японией и предоставления германским капиталом займа на эту войну, не удалось добиться сколько-нибудь длительного русско-германского сближения. И во многом потому, что Берлин ничего не сделал для того, чтобы умерить амбиции Вены на Балканах.

Ведь еще в 1902 году был возобновлен без каких-либо изменений договор о Тройственном союзе. Бюлов, добившийся этого, так прокомментировал взаимоотношения союзников: «В Вене желали, чтобы Германия еще теснее и определеннее связала себя с габсбургской монархией на случай разногласий Австрии с Россией, с одной стороны, и с балканскими государствами – с другой. В Италии, наоборот, хотели ослабить обязательства, налагаемые Тройственным союзом. Я стремился к возобновлению Тройственного союза в совершенно неизменном виде не только ради влияния на остальной мир, но и для того, чтобы иметь узду на наших союзников. Я давно уже понимал, что, обладая германской поддержкой, Вена стала бы хозяйничать на Балканском полуострове еще более успешно и бесцеремонно, чем до сих пор, и что в австрийском генеральном штабе существовала тенденция при первом удобном случае напасть или на Италию, по традиции ненавидимую в Вене, или на Румынию и Сербию, частью презираемые венграми, частью вызывающие у них недоверие. Я так же хорошо знаю, что итальянцы, в свою очередь, полны решимости защищать свою свободу, что они стараются застраховать себя от всяких случайностей, что они по своему обычаю стремятся иметь в запасе много разных средств».

В Германской империи в конце XIX – начале XX века наблюдался бурный научно-технический прогресс, особенно в отраслях, связанных с военно-промышленным комплексом. К 1893 году по объему промышленного производства Германия вышла на третье место в мире, пропустив вперед только США и Англию. На тот момент объем промышленного производства был следующим:

Как легко можно убедиться, по душевому показателю промышленного производства Германия еще занимала довольно скромное, 6-е место среди 12 держав, обладавших наибольшим объемом промышленного производства. Россия же по производству промышленной продукции на душу населения замыкала этот список, и такое положение сохранялось для нашей страны на протяжении всего XX столетия.

Внутри Германской империи возникли и укрепились другие империи – финансово-промышленные. Крупнейшей и наиболее известной, ставшей символом германского милитаризма, была империя Круппа. В начале XX века она включала в себя сталелитейный завод в Эссене, машиностроительный и литейный заводы в Буккау, верфь «Germania» в Киле, сталелитейные заводы в Аннене, три угольные шахты и 4 доменные печи, а также более 500 железных рудников в Руре. Бывший канцлер Бернгард Бюлов писал в мемуарах: «Крупповское предприятие уже давно перегнало железоделательные и машиностроительные заводы Шнейдера – Крезо, составлявшие гордость Франции. Крупп распространил честь и славу германской промышленности и труда по всему миру, который завидовал тому, что у нас есть такое мощное предприятие. Еще более заслуживающим уважения является широкий, едва ли где-нибудь в другом месте достигнутый размах, с каким фирма Круппа проявляла заботу о своих рабочих и служащих, для которых она строила жилые дома и больницы, потребительские магазины, школы домоводства и технические училища. Вот где была настоящая социальная политика, вот где было проведение в жизнь истинного христианства!.. Крупповские предприятия были издавна бельмом на глазу германской социал-демократии именно потому, что рабочие и служащие этой фирмы были довольны своим положением и… в большинстве своем на выборах не голосовали за социал-демократических депутатов».

Однако все эти социальные начинания финансово-промышленных магнатов пошли прахом в результате Первой мировой войны. Уже одно это обстоятельство ставит под сомнение давний тезис марксистов о том, что эта война была развязана в интересах монополий, прежде всего германских. Конечно, правящие круги Германии, как и других стран-участниц, за исключением Англии, рассчитывали на скорую и победоносную войну. Однако бизнесмены, в отличие от политиков, всегда лучше знают цену риска и привыкли закладываться на самые неблагоприятные обстоятельства. Наверняка тот же Крупп догадывался, что война не только может затянуться, но может окончиться для Германии самым неблагоприятным образом. А высокие военные прибыли создают лишь видимость успеха, поскольку нивелируются инфляцией и вовсе сгорают в огне поражения или даже просто затяжной войны. Ведь даже у победителей катастрофически растет внутренний долг, перекладываемый на те же финансово-промышленные группы. И даже после победы внутренние долги, равно как и внешние, никогда не выплачиваются в полном объеме. Поэтому часть военных прибылей банкиров и промышленников сгорает бесследно.

Время Второй империи было временем расцвета германской науки. Быстро растущая промышленность нуждалась в ее достижениях и стимулировала научные исследования. Важную роль сыграло стремление властей к повышению престижа империи. Вильгельм II утверждал: «При все ожесточавшейся борьбе за мировой рынок и районы сбыта повелительно выдвигалась необходимость использовать в этих целях знания корифеев немецкой науки, предоставивши им больше свободы, покоя, возможностей работать и материальных средств. Многим выдающимся талантам учебная деятельность мешала в их исследовательской работе, и для последней в их распоряжении оставались только каникулы. Это положение создавало переутомление и переобремененность работой, которые необходимо было устранить. В первую очередь надо было оказать содействие развитию химии. Учитывая сложившееся положение, министр фон Трот и директор департамента Альтгоф помогли мне основать «Общество императора Вильгельма» (с 1949 года в ФРГ – это система институтов имени Макса Планка, которая сродни современной Российской академии наук, и хотя объединяет значительно меньше ученых, но зато – первой величины. – Б. С.) и набросали устав этого общества. За короткое время своего существования последнее сделало много полезного… Был основан ряд новых лабораторий; некоторые старые лаборатории, благодаря взносам члена общества, получали материальную поддержку».