Борис Соколов - Рейх. История германской империи

Кайзер Вильгельм II пытался управлять страной непосредственно в обход правительства, но очень скоро потерпел в этом деле фиаско. Как подчеркивал канцлер Бюлов, «императорские кабинеты играли при императоре Вильгельме II гораздо большую роль, чем при его деде. Идеалом Вильгельма II была бы система управления через посредство личных кабинетов в чистом ее виде. Будучи искренне убежден, что таким образом можно быстрее всего устранить все затруднения и препятствия, мешающие его стремлениям, которые, как ему казалось, могли только осчастливить страну, император предпочитал все военные дела решать через свой военный кабинет, хотя бы даже наперекор военному министру и генеральному штабу. Флот он хотел строить при содействии своего морского кабинета и потом распоряжаться им всецело по своему усмотрению, внутреннее же управление осуществлять гражданским кабинетом. Как и многие другие планы и желания императора, эти стремления, увлекавшие его в первые годы царствования, потерпели неудачу, столкнувшись с «коварной» действительностью. При тех условиях, которые существовали в Германии в 1890 году, даже Фридрих Великий не мог бы править тем способом, о котором мечтал Вильгельм II, увольняя в отставку князя Бисмарка.

С тех пор императору пришлось сильно поразбавить водой вино своих амбиций, но императорские кабинеты сохранили большое влияние во все время его правления. Во время войны хозяйничанье этих кабинетов немало способствовало нашему поражению».

Как отмечал в мемуарах князь Бюлов, «отношение Вильгельма II к величайшему министру, какого только имела Германия, трудно охарактеризовать в нескольких словах. Император ненавидел Бисмарка, но не мог не признать, что он великий человек. Он хотел уподобиться ему и по возможности даже превзойти его, но убедился, что это не так-то легко, и это озлобляло его. Он никогда не мог понять, что гения нельзя скопировать».

Разумеется, никакие личные кабинеты кайзера не могли заменить гения Бисмарка. Они представляли собой только дополнительную бюрократическую структуру, лишь осложнявшую процесс управления, поскольку соответствующие министры часто были не в курсе рекомендаций, которые давали кайзеру его личные кабинеты.

Однако и главы имперских военного и морского ведомств, и руководители военного и морского кабинетов кайзера были едины в том, что Германская империя должна наращивать свои вооружения, чтобы в гонке за мировое промышленное первенство не подвергаться угрозе нападения или вооруженного шантажа со стороны отстающих участников. Это был верный путь к мировой войне, но творцы данной политики не осознали ее пагубности даже после катастрофы 1918 года. Создатель германского «Флота открытого моря» гросс-адмирал Тирпиц утверждал в мемуарах: «Вопрос шел о том, не опоздали ли мы принять участие в почти уже заканчивавшемся разделе мира; о принципиальной возможности сохранить на длительный срок искусственные темпы развития, доставившие нам наше место в концерте великих держав; о том, не последует ли за быстрым подъемом еще более стремительный крах (и ведь последовал, еще как последовал! – Б. С.); легко захлопывающиеся «открытые двери» были для нас тем же, чем являются для великих держав их обширные пространства и неистощимые природные богатства. В соединении с вынужденным и небезопасным сухопутным характером нашего государства это обстоятельство укрепило меня в том мнении, что попытку создания морского могущества необходимо было предпринять без всяких проволочек, ибо только флот, союз с которым представлял бы ценность для других государств, т. е. боеспособный линейный флот, мог дать нашей дипломатии инструмент, способный при условии целесообразного использования его дополнить наше могущество на суше… Нужно было стремиться к такому соотношению сил, которое сделало бы маловероятными атаки против нашего экономического расцвета и нанесение ему ущерба, а также заменило бы обманчивый блеск нашей мировой политики действительно самостоятельным положением в мире».

13 февраля 1896 года Тирпиц писал бывшему главе морского ведомства и своему учителю генералу фон Штошу: «Я считаю, что на протяжении тридцати лет нам надо создать современный флот». Однако история не отпустила Германской империи этого срока, чтобы достичь военно-морского паритета с Британской империей. Да и вообще крайне сомнительно, достижима ли была в принципе эта цель или она была лишь манящим фантомом, влекущим в бездну. Ведь другие морские державы, та же Британская империя, США или Япония, не сидели сложа руки, наблюдая за ростом германского флота. И даже между британским и германским флотами во все время существовал значительный разрыв в пользу первого, который немцам никак не удавалось преодолеть.

В декабре 1899 года Тирпиц заявил в рейхстаге, что «общий тоннаж и состав германского флота должны быть рассчитаны на ведение войны в самых неблагоприятных условиях. Такие условия создадутся в случае столкновения с крупнейшими из возможных противников на море. На этот случай необходимо создать флот, способный в ходе оборонительной войны в Северном море дать морское сражение противнику». По утверждению адмирала, «мы стремились к тому, чтобы силы нашего флота достигли такого уровня, при котором столкновение с нами стало бы для британского флота рискованным при всем его превосходстве над германским флотом». Но даже до подобного «уровня риска» соотношение военно-морской мощи Германской и Британской империй к 1914 году все еще не дошло.

Альфред фон Тирпиц (1849–1930) – германский военно-морской деятель, в 1897–1916 статс-секретарь военно-морского ведомства (нем. Staatssecretär des Reichsmarineamtes – морской министр), гросс-адмирал (27 января 1911).

Тем не менее немцы создали весьма сильный флот, особенно по качеству кораблей и уровню подготовки экипажей, и единственное крупное морское сражение в Первую мировую войну, Ютландское, провели довольно удачно, нанеся превосходящим силам противника значительно большие потери, чем понесли сами. Однако это никак не повлияло на исход войны. Даже в случае продолжения Ютландского сражения уничтожить Гранд-флит у «Флота открытого моря» не было никаких шансов. Иметь немецкий флот, достаточный для нанесения больших потерь британскому флоту, могло пригодиться для того, чтобы Англия не предпринимала в одиночку враждебных действий против Германии. Но в условиях войны коалиционной, когда борьба шла не на жизнь, а на смерть, Германскую империю от краха мог бы спасти только флот, способный уничтожить британского соперника и прорвать блокаду. На такую роль германский «Флот открытого моря» претендовать не мог. А для всех других целей десятки его дорогостоящих дредноутов и линейных крейсеров были заведомо избыточны и практически означали омертвение весьма значительных финансовых, материальных, да и людских ресурсов без существенной стратегической отдачи. Для отражения весьма гипотетического британского десанта на северогерманское побережье хватило бы эсминцев, броненосцев береговой обороны, подводных лодок и береговых батарей. На самом деле деньги, потраченные на дредноуты, целесообразнее было бы израсходовать на сухопутную армию и подводный флот. Последний действительно порой ставил Британию почти в критическое положение, как в Первой, так и во Второй мировых войнах. Но германские адмиралы и политики грезили гигантскими океанскими кораблями, гонялись за призраком военно-морского превосходства.