Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

В этом, как в других случаях, Симонид находился на грани традиционного и современного образа поведения. В частности, его правила памяти предполагают, что он жил в традиционный период греческой культуры между преимущественно устной эпохой, когда память была основным и, как правило, единственным источником сохранения существенных фактов прошлого, и эпохой, когда письменные документы были все более и более востребованы дополнить и заменить память. Однако, с наших позиций, Симонид значительно больше ориентировался на прошлое, на Гомера, воспевавшего «славные дела людей» ( klea andrôn ), чем на будущее, на историографию Геродота и Фукидида, стремившихся объяснить их, а не только, и не столько прославить.

Симонид писал стихи в целом ряде жанров, помимо хвалебных од. Говорят, что им написано не менее тридцати шести дифирамбов по поводу побед (вроде гимнов Дионису) для разных греческих празднеств, хотя не сохранилось ни одного образца. Симонид вполне мог также быть автором сохранившегося обращения к бородатому горному божеству Пану (хотя авторство этих строк приписывается то ему, то Пиндару):

Пан играл особо выдающуюся роль в отношениях между Грецией и Персией в 490 г. Это касалось замечательного бегуна на дальние дистанции Филиппида, который доставил важную весть спартанцам, преодолев 250 километров от Афин менее чем за сорок восемь часов. Филиппид верил, что по дороге то ли в Спарту, то ли обратно (что, я полагаю, более вероятно) с ним общался сам Пан в своих родных горах Аркадии. Пан заверил его, что он будет сражаться против персов на стороне Афин, как и случилось под Марафоном, посеяв названную его именем панику среди своих восточных противников [133].

Ожидалось, что поэты-панегиристы должны были являться морализаторами (Симонид заслужил по этому поводу упоминания в комедии Аристофана « Лягушки »). Одна из самых тонких максим Симонида по-гречески состояла всего из трех слов, но говорила очень многое о политической культуре греков и их гендерных стереотипах. Фраза polls andra didaskei буквально значит «полис воспитывает (взрослого) мужчину». Ее богатый смысл можно расшифровать следующим образом: уникальное греческое изобретение полис, или город-государство, учит взрослого мужчину, как стать мужчиной в полном смысле слова, то есть гражданином полиса. В другом месте Симонид называет Спарту damasimbrotos , т. е. «смирителем, или тем, кто приручает смертных». Это выражение цитирует Плутарх в самой первой главе своего Жизнеописания царя Спарты Агесилая I, правившего с 400 по 360 г. ( Ages . I). Это был совершенно точный, уместный и лаконичный эпитет для единственного греческого города с общественной программой обязательного государственного образования как для мальчиков, так и для девочек с семилетнего возраста.

Приручать — значит цивилизовать, делать грубое гладким (как в нашем языке «полировать» и «политес»). Но в греческом было еще одно слово с сильным гендерным подтекстом: по-гречески «жена» — damar , «приручаемая». Приручение — в данном случае, мужем — понимается в точности в том же смысле, что и «объездка» дикого животного, особенно лошади. Это был особенно подходящий образ для Спарты, любившей лошадей. Целая психология и идеология, сопровождавшая выведение, селекцию и обучение лошадей, динамически вписалась в спартанские представления о евгенике. Многие спартанцы побеждали в скачках как на национальных (Олимпийских) играх, так и в местных соревнованиях атлетов на лошадях, выведенных в их собственных стойлах. Например, Эвагор выиграл венок победителя в трех Олимпийских играх на одной и той же упряжке лошадей — выдающееся, почти уникальное достижение (Геродот, 6.103). Также спартанка, царевна Киниска, сестра Агесилая I, стала первой женщиной, выигравшей венок победителя Олимпийских игр, разумеется, не в состязании, поскольку женщинам было запрещено состязаться с мужчинами (и даже смотреть на состязания, за исключением единственной жрицы), а как владелица победившей четверки лошадей — впервые в 396-м, а затем еще раз в 393 году.

Самыми известными и важными из всех хвалебных поэм Симонида являются три, написанные им в 480-м и 479 годах для Спарты и о Спарте. Первая, посвященная всем грекам, павшим при Фермопилах, была заказана участниками совета Дельфийской Амфиктионии, заведовавшей делами в Дельфах, вторым по важности местом проведения общеэллинских игр, и даже более важным, чем Олимпия, духовным домом религиозного эллинизма. Спартанцы были членами Дельфийской Амфиктионии, но только как представители «дорической» ветви греческого народа, а не в собственном праве граждан Спарты. Поэтому предполагается, что этот панегирик был написан для исполнения в Дельфах, возможно, во время строительства «Змеиной Колонны», знаменитого памятника победы после Платейского сражения 479 года. Ниже он приводится полностью в вольном переводе:

Отдельное упоминание Леонида и его «бесценного наследия Мужества и Славы» наводит на мысль о характерном спартанском духе [134]. Однако цветистость и длина панегирика всем павшим в Фермопилах грекам отчетливо не в спартанском стиле. Сравните элегический куплет (строка, написанная гекзаметром, за которой следует пентаметр), также заказанный Дельфийской Амфиктионией. Этот куплет, цитируемый Геродотом и, с незначительными вариациями, другими, предназначался только для спартанцев:

Цитирую блестящий комментарий Анны Дэйвис: «Этот элегический куплет обязан своей выразительностью сочетанию прозрачности синтаксиса с поэтичностью и метрической виртуозностью. Музыка воплотилась в высеченном в камне языке. Порыв чувства сдерживается и преобразуется в две строки, содержащие весть, которая не является ни хвастовством, ни вымыслом, поскольку это факт». (Davies 1981). В частности, «их законам» является переводом греческого слова rhêmasi , дательного падежа от rhêma , слова, имеющего тот же корень, что и rhêtra , имеющего специфически спартанский аромат. Оно означает все, что было произнесено, так что его значение охватывает диапазон от «закона» до «пророчества». Аудитории Симонида слышались отзвуки великого элегиста Спарты Тиртея (использовавшего выражение euthaiais rhêtrais — «прямыми словами») и аллюзия на так называемую Великую Ретру (поскольку были и другие, малые), приписываемую прославленному — или, скорее, легендарному — древнему законодателю Спарты Ликургу. Последнее слово куплета — pethomenoi , причастие, означающее «покоряющиеся». Спартанская покорность была, в некотором смысле, главной задачей agogê , «приручающей» системы воспитания.