Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Окончательное освобождение мессенцев не могло произойти без внешнего вмешательства, и притом вмешательства специфического, предпринятого самым блестящим полководцем греческого мира, к тому же человеком философского склада ума. Эпаминонд достиг славы главным образом на поле боя, но сэр Уолтер Роли имел основание оценить его как величайшего среди древних греков, а не только как величайшего древнегреческого полководца. Он был освободителем невиданного до того времени масштаба. В конце 370 г., воодушевленный раздорами в Аркадии в тревожной близости к Спарте, он наконец смог использовать свою грандиозную победу при Левктрах и выжать все возможное из исторического поражения Спарты.

Он вторгся в Лаконию с союзными силами численностью примерно от 30.000 до 40.000 человек. Ему помогло то, что многие из периэков северной Лаконии уже дезертировали, но если бы они и сопротивлялись, это бы только замедлило его продвижение, но не помешало бы ему. Он подступил к Спарте достаточно близко, чтобы жители не обнесенной стенами Спарты увидели огонь от горящего зерна и зданий и ощутили запах. Аристотель несколько не по-джентльменски заявляет, что спартанские женщины вызвали большее смятение и замешательство в рядах спартанцев, чем собственно враги. Но, возможно, это просто некорректный способ сообщить, что женщины были напуганы совершенно непривычным видом многочисленной вражеской армии, действительно уничтожающей имущество, включая их собственное, у них под самым носом. Тем не менее Эпаминонд не был заинтересован в захвате Спарты, не говоря уже о ее разрушении. Он прошел через долину Эврота до спартанского порта Гифея, который он, вероятно, действительно разрушил по военным, а также политическим соображениям. Затем он вернулся назад на север через Лаконию, прежде чем двинуться на запад в Мессению — к своей основной цели.

Мессенские илоты уже бунтовали, примерно в то же время поднялись на восстание периэки в северной Лаконии. Предположительно, по крайней мере некоторые из мессенских периэков присоединились к восстанию, как и их предки почти столетие назад вслед за крупным землетрясением. Задачей Эпаминонда было проследить, чтобы восстание не было подавлено и чтобы освобождение илотов стало необратимым. Этого он добился, наблюдая за сооружением Новой Мессены, окруженной массивной крепостной стеной, при строительстве которой остроумно использовалось местоположение рядом со склоном горы Ифомы. Остатки этих стен, очевидным образом отличавшие Мессену от Спарты, вокруг которой не было крепостных укреплений, до сих пор производят большое впечатление. К гражданам Новой Мессены, среди постоянных жителей которой — бывших илотов — в первом ряду оказались, конечно, взрослые мужчины, вскоре присоединились потомки мессенской диаспоры илотов, включая некоторых даже из Северной Африки.

После переименования сицилийского Занкла в Мессену около 490 г. и основания афинянами Навпакта около 460 г. существовали «мессенцы», которые с гордостью так себя называли, а что касается жителей Навпакта, то под этим именем они делали подношения в Олимпии назло своим бывшим спартанским господам. Самым заметным из этих даров является все еще в значительной степени сохранившийся монумент Победы, созданный в конце 20-х гг. V в. Пеонием из Менда, но с 369 г. «мессенцами» par excellence (по преимуществу. — фр .) называли жителей Новой Мессены, и в качестве таковых они были предметом самых возбужденных пересудов среди интеллектуалов всей Греции.

Алкидам, риторик и софист из Малой Азии, писал в поддержку их освобождения, что «Бог никого не сделал рабом», подразумевая, что рабство является чисто человеческим установлением без божественного соизволения и, следовательно, недозволенным. Платон не заходил так далеко, фактически рабовладение сильно повлияло на его мышление, но он заявлял, что спартанская система илотов была наиболее спорной системой рабства во всей Греции, вероятно, потому что илоты были греками, а не иностранными варварами, как большинство несвободных в греческом мире. Но самый красноречивый комментарий по поводу бывших мессенских илотов сделал Исократ, профессиональный соперник Алкидама и Платона, в памфлете, поданном как речь наследного царевича Архидама в драматическом контексте 366 г. до н. э. Более всего исократовского Архидама огорчало то, что спартанцы должны терпеть своих бывших рабов, которые распоряжаются как свободные и независимые граждане, там, где недавно был их собственный задний двор.

Архидам был сыном Агесилая и его жены Клеоры, родился он, вероятно, в конце 90-х гг. V в. В конце 70-х гг. или начале 60-х IV в. он женился на Дейнихе, дочери Эвдамида, выдающегося командира, известного тем, что его стратегию одобрял Агесилай. Эвдамид был братом покойного Фебида (умер в 378 г.), который также пользовался покровительством и расположением Агесилая. Брак, вероятно, был династическим.

Впервые Архидам появляется в исторических документах в 378 г. как любовник сына Сфодрия, умоляющий своего могущественного отца сохранить жизнь отцу его возлюбленного. Сфодрия тогда пощадили, но вскоре он погиб в битве при Левктрах в 371 году. Архидам не принимал участия в этом страшном столкновении, возможно, потому, что еще не имел сына и наследника. Его второстепенная роль заключалась в том, чтобы встречать выживших в Мегариде и сопровождать их домой. Через три года он получил первое из засвидетельствованных поручений, фактически представляя в Аркадии своего теперь престарелого отца. Здесь он выиграл сражение, получившее название «Бесслезной битвы», потому что в ней не погиб ни один спартанец, настолько ценны и редки теперь стали эти жизни. Не менее откровенно о тяжелых условиях в Спарте свидетельствует эпизод, приписываемый Архидаму, в собрании Плутарха Изречения царей и полководцев :

Архидам, сын Агесилая, увидев стрелу катапульты, впервые привезенную из Сицилии, воскликнул: «Клянусь Гераклом! Вот и конец мужской доблести!»

В результате кризиса после поражения при Левктрах спартанцы добровольно вступили в союз с Дионисием I, тираном Сиракуз с 405 по 367 г., потому что он послал наемные войска и новейшее вооружение им на помощь в Пелопоннес. Среди других удачных нововведений Дионисий способствовал усовершенствованию «артиллерии», что позволило ему, например, захватить Мотию на западе Сицилии, осадив ее в 398 г. Комментарий Архидама по поводу стрелы катапульты, которую он увидел в начале 60-х гг. IV в., был точной копией замечания, приписываемого Фукидидом одному из захваченных в 425 г. в Сфактерии спартанцев, находившемуся в заложниках в Афинах, который сказал, что стрелы («веретена») — женское оружие и они не являются истинным мерилом мужской отваги в ближнем, рукопашном бою гоплитов. Это было особенно верно относительно стрел, которыми выстреливала катапульта, но ответ шокированного Архидама демонстрирует одну из главных причин военного провала консервативной Спарты в изменившихся условиях ведения боевых действий в IV в.