Елена Высочина - Образ, бережно хранимый

Важно было пропагандировать верное отношение к Пушкину в народе, в среде рабочих. Это хорошо понимал А. М. Горький. В выступлениях перед трудящимися, в лекциях по истории русской литературы, которые писатель читал на Капри в 1909 году, на основе глубокого анализа пушкинского творчества он доказывал абсурдность легенд о преклонении поэта перед самодержавием. В противовес официальным идеям, что Пушкин, дворянский поэт, чужд и безразличен массам, Горький в письмах к рабочим настаивал: «Читайте почаще Пушкина — это основоположник поэзии нашей и всем нам навсегда учитель. Тем, кто кричит, что Пушкин-де устарел — не верьте,— стареет форма, дух же поэзии Пушкина нетленен» [206] Горький М. Собр. соч.: В 30 т.— М., 1955.— Т. 29.— С. 303. .

Последовательно боролась против фальсификаций образа поэта марксистская пресса. На страницах «Искры», «Новой жизни», «Правды», в марксистских дореволюционных журналах пропагандировалось творчество Пушкина, утверждалось громадное значение его реализма, противостоящего декадентским течениям. Тем самым готовилась почва для переосмысления личности и творчества Пушкина, которое произойдет после революции.

После Великой Октябрьской социалистической революции начался новый этап жизни Пушкина в сознании народа, его многомиллионных читателей.

На улицах революционного Петрограда еще шли бои. С окраин доносились звуки выстрелов. В первую же после взятия Зимнего дворца ночь, когда было столько важнейших, неотложных дел, В. И. Ленин заговорил с А. В. Луначарским, будущим народным комиссаром просвещения, о необходимости распространения книг и об издательствах. Не прошло и месяца после революции, как Наркомпрос принял, а вскоре ВЦИК утвердил постановление о Государственном издательстве. Предполагалось немедленно приступить к подготовке изданий — прежде всего классиков. «Вестник литературы» уже в 1919 году сообщил, что литературно-издательский отдел Народного Комиссариата Просвещения, выполняя указания В. И. Ленина, выпустил в свет 115 названий книг общим тиражом около 6 миллионов экземпляров. И это — в период гражданской войны, разрухи, в условиях «бумажного голода»! Если за 10 предреволюционных лет, с 1907 по 1916, в России произведения Пушкина вышли в количестве 5,1 миллиона экземпляров, то лишь за один 1919 год они вышли тиражом 750 тысяч экземпляров. А с 1917 по 1947 годы Пушкин издавался на 76 национальных языках народов СССР общим тиражом 35,5 миллионов экземпляров.

Началась великая перестройка — страны, сознания победившего пролетариата, отношения к ценностям культуры. Сколько поразительных фактов встречается в истории первых послереволюционных лет! Вот лишь один из них. Рядом с Болдиным находилось село Львовка. В нем жили предки Пушкина по отцовской линии, и был там крепостной писарь Петр Алексеевич Киреев. Внук его, Иван Васильевич, тоже писарь, стал известен своими записками о болдинской старине. Его рукой написан исторический документ — приговор Болдинского сельского общества, датированный 1918 годом: тогда собрался крестьянский сход и вынес постановление о сохранении усадьбы Пушкина.

В документе записано: «Мы имеем полное желание усадьбу, на ней дом с флигелем, и другими постройками, и фруктовым садом и при ней около 30 десятин полевой земли взять на учет своего сельского Совета, соблюсти, сохранить под своим надзором... и на месте сим же желательно увековечить память великого поэта А. С. Пушкина, а также равно день Великой нашей русской революции...» [207] Шаменкова Л. Болдинская осень // Известия.—1981. —14 октября.

Новый этап жизни Пушкина начался со знакомства с его произведениями. Правительственный декрет 1917 года не только постановил широко издавать классику, но и требовал покончить с произволом и анархией в редактировании книг. Было принято ввести коллективный принцип народного контроля за печатанием классиков без прежних цензурных и прочих искажений. Конечно, этого нельзя было достичь сразу, вдруг. Какое-то время после революции книги Пушкина издавались по дореволюционным изданиям, но вскоре была начата большая текстологическая работа по их проверке и устранению многочисленных искажений.

Необходимо было пересмотреть бытовавшие в реакционном литературоведении и в критике ложные представления о биографии поэта, разоблачить реакционные легенды, которые распространялись посредством учебных пособий, популярных книг...

В первые же послереволюционные годы начались бурные дискуссии о наследии классиков, в том числе Пушкина.

Отношение к Пушкину новой России выразил поэт Эдуард Багрицкий, воскликнув через несколько лет после октябрьских боев:

То было время сложных перестроек, поисков верных путей развития новой пролетарской культуры. Трудно было разобраться, какие ценности прошлого нужны победившему народу. Давали о себе знать настроения нигилистические. Они поддерживались и теми деятелями искусства, которые перешли на сторону революции. Не были забыты манифесты, требовавшие сбросить Пушкина вместе с другими классиками с парохода современности. Подписавший еще в 1913 году манифест футуристов с этим призывом Маяковский в «Радоваться рано» вновь доказывал верность этим настроениям: «А почему не атакован Пушкин? И прочие генералы классики?» Позже стало ясно, что Маяковский не столько выступал против Пушкина, сколько боролся с тем фальшивым образом поэта, который проповедовался консервативным литературоведением. Потому-то позже и восклицал поэт: «Бойтесь пушкинистов!»

Звучавшие до революции лозунги молодых футуристов получили свое продолжение и утрированное искажение в политике «Пролеткульта», утверждавшего, что пролетариату не нужно и даже вредно наследие классики. Эти выступления были осуждены В. И. Лениным. Характерно, что в 1920 году он писал Луначарскому о необходимости создания «словаря настоящего русского языка»... от Пушкина до Горького.

Деятели литературы и искусства, которые вели в те годы большую пропагандистскую работу, способствовали преодолению отрицательного отношения к классическому наследию.

Демьян Бедный еще в 1918 году в стихотворном предисловии к «Гаврилиаде» Пушкина вспоминает поэта, правда, не столько как конкретную личность, а скорее в качестве символа, означающего те стороны в культуре прошлого, которые помогут в духовном развитии народа [208] См. об этом: Баранов В. И. Пушкин и его судьба в восприятии советских поэтов // Болдинские чтения.— Горький.— С. 105. . «Да, Пушкин — наш! Наш добрый, светлый гений!» — восклицает Д. Бедный. А в «Сказке о батраке Балде и о страшном суде» Бедный в образе главного героя пересказал пушкинскую историю по-новому: