Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Низшие классы поднялись благодаря труду и массами приливали во вновь основывающиеся города. Здесь они образовали торговый и промышленный класс, деятельный и процветающий.

Земледелие делало быстрые успехи. Хлеба было так много, что его вывозили в Италию. Ячмень, просо, лен возделывались особенно успешно. Виноград, тановившийся источником национального богатства, уже давно был введен на юго-востоке массалиотами и оттуда быстро распространялся. Но римляне, овладев страной, запретили возделывать его, так же как и маслину, охраняя интересы италийского производства. Эта протекционистская мера, довольно редкая в истории Рима, применялась не слишком строго, особенно в Нарбоннской Галлии. Плиний в конце I века описывает вина этой провинции, и в частности то, которое культивировалось у вьенцев в местности, ныне называемой «Côte-rôtie» (Кот-роти). Оно имело — или ему умели придавать — смолистый аромат, очень ценившийся в Риме, где его продавали очень дорого. Другие вина области, кроме еще вин Безье, не особенно ценились. Галлы, потреблявшие их тут же на месте, портили их разными приправами. Вне Нарбоннской разведение лоз остановилось вследствие запретительных мер. Оно снова расцвело в долине Соны — в III веке, но только император Проб уничтожил навсегда все стеснения, продиктованные проконсулами республики и подкрепленные Домицианом. Слава бордоских вин относится к концу Империи, тогда же мы слышим впервые о мозелльских винах. Народным напитком служил сикер. Он был в употреблении в Париже еще во времена Юлиана.

Леса давали дерево для построек в очень большом количестве. Многочисленные пастбища служили для разведения скота. Лошади Белгики доставляли очень ценились в армии. Овечья шерсть была самого лучшего качества; окорока Секванирг считались изысканным блюдом; гастрономы очень ценили устрицы Медока. Подпочва была не менее богата. Пиренеи доставляли мрамор; если эксплуатация золотоносных песков и жил находилась в упадке, зато разработка других руд, открытых еще до римлян, процветала. Добывали медь в Пиренеях и в стране цеутронов в Альпах, среброносный свинец в Руэрге и Жеводане, олово в Лимузене, железо в Перигоре и Берри.

Металлургия осталась своеобразной промышленностью Галлии. Затем следует отметить производство льняных и шерстяных тканей. Кагорские полотна для парусов и для белья считались первыми на всем Западе. На сукна Арраса, Лангра, Сента, Турнуа был всюду спрос. Их высылали не только в виде тканей, но и в виде платья, которое пропагандировало галльские моды: плащ — сарум, пелерина с капюшоном — кукулла, блуза — каракалла носились и в Италии. Галльская промышленность произвела, можно сказать, революцию в одежде и привычках римлян. Плиний сообщает, что они спали на соломе, пока не познакомились с кагорскими полотнами. Они заимствовали у галлов petoritum — четырехколесную повозку, влекомую мулами, и большие кареты для путешествий, называемые esseda и redae .

Чтобы дать ход всем этим богатствам, нужны были дороги. Нельзя сказать, чтобы их не было в независимой Галлии, но это были простые проселки, более или менее протоптанные и не связанные никаким общим планом. Настоящие дороги создадутся только с римским завоеванием. Дорожные работы начались в юго-восточной Галлии еще во времена республики и возобновились при Августе по широкому плану, обусловленному завоеваниями Цезаря. По его приказанию Агриппа наметил широкую сеть, так удачно задуманную, что в главных своих линиях она существует и доныне, в чертеже французских национальных путей и железных дорог. Римские дороги отличались от галльских в двух отношениях. Во-первых, они были гораздо более основательны, вымощены широкими камнями, заботливо выглаженными и пригнанными друг к другу; иногда усыпаны мелкими камнями, плотно подбитыми; так что в общем они представляли компактную массу, окаймленную большими булыжниками, которые укрепляли ее по краям, и лежавшую на подстилке из гравия, бетона, песчаникового щебня или железного шлака. Во-вторых, они были планированы гораздо смелее. Тогда как галльские инженеры, избегая лишнего усилия, проводили их только на твердом грунте и охотнее всего искали путей, пробитых самой природой в изгибах долин, римские дороги, не обходя препятствий, идут прямо вперед, карабкаясь на плоскогорья и подстилая мощный фундамент в болотистой почве. Более любого другого памятника эти великолепные шоссе говорили населению о величии Империи. Императоры, прекрасно понимая, что ими обусловливается жизнь этого огромного тела, — до последнего дня поддерживали их с неутомимой энергией. Только варварские нашествия смогли остановить эту работу, хотя и после них долго еще делались попытки исправить причиненные ими разрушения.

Открытие этих путей было исходным пунктом преобразования Галлии, аналогичного тому, какое внесли в современную жизнь железные дороги. Можно сказать без преувеличений, что (если не считать нашего времени) никогда сношения между цивилизованными народами не были более многочисленными и легкими, чем в ту эпоху. Правда, ни для частных путешественников, ни для частных писем не существовало публичного транспорта. Императорская почта была прекрасно организована (особенно со времени Адриана) с ее специальной администрацией, ее praefecti vehiculorum (префектами транспорта), из которых два заведовали почтой Галлии: один для Нарбоннской, Лионской и Аквитании, другой — для Белгики и двух Германий. Но она функционировала только для государственных потребностей II, вследствие поборов, какими облагала частных лиц, была для них более обременительна, чем полезна. Зато существовали частные почтовые предприятия, быстрота транспорта которых достигала, судя по разным данным, 40–50 миль в день (в среднем 60 км).

Достаточно назвать главные артерии, опуская второстепенные дороги.

Пять больших дорог вели из Италии в Галлию. Две из них шли на север: одна направлялась на Сплюген и давала ответвление на Констанц и Базель; другая шла через Большой Сан-Бернар и Валлис; она делилась на две ветви, из которых одна подходила к Женеве и Лиону, а другая, обогнув Леман на севере, проходила через Аванш и в Базеле примыкала к одному из колен предыдущей дороги, затем она следовала левым берегом Рейна через Страсбург, Вормс, Майнц, Кельн до Лейдена. От нее отбегала ветвь на гельветское плато и через Понтарлье достигала Безансона и Лангра. Три дороги соединяли Италию с юго-восточной Галлией. Более северная выходила из Оста, следовала через Малый Сан-Бернар, долиной Изеры, и во Вьенне соединялась с Лионской дорогой. Вторая через Па-де-Суз и Мон-Женевр ответвлялась в одну сторону на Баланс, Вьенну, Лион, с другой — долиной Дюрансы загибала на Кавельон и Арль. Самая южная, являвшаяся продолжением, за пределами Италии, Аврелиевой дороги, шла берегом Средиземного моря до Фрежюса, входила в долины Аржана и Арка и соединялась с Арлем через Экс, давая ответвление на Марсель.