Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Был один случай, в котором, в принципе, все население обязано было идти на войну. Это случай, когда королевство подвергалось нашествию. Тогда провозглашался « Landwehr ». «Пусть весь народ подымается, чтобы общим усилием отразить нашествие», — гласит Меерсенский капитулярий 847 года, а эдикт 864 года повторяет: «Пусть приходят для защиты отечества все, без всякого извинения». Но во времена нашествий венгров, норманнов, сарацин уже не было общей защиты, а была только местная.

Чтобы быть в силах противостоять врагу, тот, кому устрашенное население доверило эту защиту, воздвигает замок на возвышенном месте, на изгибе реки, на скрещении двух дорог. Эти замки, firmitates , окружены обыкновенно несколькими оградами, состоящими из бревен и плетня ( haiae ), которые переложены камнем. В центре, на самой высокой вершине (la motte ) высится главная башня, круглая или квадратная, — донжон. Подле донжона на большую глубину врыт колодце. Окрестное население приносит камни и бревна на укрепление замка, оно воздвигает его стены. Оно же несет сторожевую службу, и когда враг близится, оно сбегается в ограду и участвует в защите. В конце IX века королевство Франции покрывает чешуей феодальных замков, и эти крепости становятся столицами новых сеньорий [530].

Замки эти дают возможность сеньору пренебрегать королевской властью, а также теснить крестьян, которые его построили. Скоро они станут для населения страшнее норманнов. Карл Лысый на Питрском собрании 864 года повелел их разрушить, с угрозой сорвать их самому, если его повеление не будет выполнено в установленный срок. Но он был бессилен выполнить свою угрозу, и замки продолжали расти, испещряя карту Франции.

Король теряет и свои судебные права. Сеньоры всех родов распоряжаются правосудием, но в неравной мере. Графы продолжают судить, отныне от собственного имени, важные дела, касающиеся жизни и свободы. Таков источник того, что называлось в феодальном мире iustitia alta , haute justice (право высшей судебной власти). Викарии судят меньшие дела, vicaria или viaria , которые составят содержание basse justice (низшей судебной власти). Но все эти разграничения не безусловны и не носят характера общности. И здесь царит большая сложность. Правосудие рассматривается прежде всего, как источник наживы, как consuetudo , — доходная кутюма. В этом качестве, ее можно отчуждать, делить, трактовать ее, как фьеф. Суд графа и викария таким путем дробится. В пределах старого графства возникает множество переплетающихся правосудий. В одной и той же деревне один сеньор имеет «низшую юстицию»; другой среднюю, третий — высшую. Разделение правосудия совершается и вертикально: один сеньор судит одних жителей, другой — других, в зависимости от случайностей договоров и продаж. И этот сеньор-судья может быть лицом отличным от коренного собственника виллы, от сеньора — владельца десятин, от патрона церкви. Полное смешение наступило и в этом вопросе.

Следует ли удивляться, что в момент, когда власть таким образом рассеивается, мы не встречаемся уже с мероприятиями общего характера, имеющими в виду публичный интерес? Законодательная деятельность короля остановилась. После знаменитого капитулярия, данного в Керси-на-Уазе 14 и 16 июня 877 года, мы можем указать разве только на некоторые меры, принятые Карломаном против разбойников и грабителей (22 февраля 883 г.), на некоторые постановления, какими этот король стремится восстановить порядок в своем дворце, и напоминает крестьянам и священникам обязанности гостеприимства. К чему законодательствовать, когда у короля нет сил, чтобы сделать законы действенными? Да и кроме того, вообще исчезла потребность в общих правилах. Горизонт сильно сузился, умы не подымаются над мелкими фактами местной жизни. В жизни действительны только индивидуальные соглашения, и ничто не отличает больше тех договоров, которые подписывают короли (дипломы) от тех, которые издаются от имени церквей или сеньерий (хартии).

Так завершается эволюция от монархии к феодализму. Феодальный строй является нам с тремя характерными чертами.

В монархическом государстве личности имеют над собой только короля. Они обязаны ему индивидуально повиновением, потому что они — подданные. Он — их единственный владыка, dominus . При феодальном строе личности образуют группы, члены которых привязаны друг к другу взаимными клятвами верности и покровительства. Сам король является главой одной, самой большой из этих групп. Члены этой группы обязаны ему послушанием, не столько в качестве подданных: они взяли на себя по отношению к нему специальные обязательства, строго определенные. Все группы, создавшиеся в государстве, связаны одна с другой. Они составляют иерархию, которая венчается королем.

Далее, так же как существует иерархия личностей, существует иерархия земель. Полная собственность, свободно наследуемая и отчуждаемая, существует только в виде исключения. Владения обусловлены одни другими; одна земля зависит от другой, которая в свою очередь зависит от третьей, и т. д. Иерархия земель и иерархия личностей сливается в нечто единое, в чем реальный момент доминирует над личным: res — вещь, земля дает человеку его качество.

В третьих, король потерял большую часть государственных прав. Они осуществляются сеньорами — владельцами феодов: сеньоры собирают налоги, набирают войско, вершат суд. Они — независимые господа на своих землях, связанные только известными обязательствами в отношении сюзерена.

Когда феодальный строй победил, казалось, что Франция обречена была дробиться до бесконечности. Но, параллельно с разлагающими силами, в ней начнется работа сил, восстановляющих государственное единство. Известное число феодальных сеньоров сумеют распространить свою власть на обширные территории и сделать эту власть весьма прочной. По их примеру король, верховный сеньор, станет увеличивать и организовывать свой домен. Из него-то он и будет извлекать ресурсы, которые позволяют ему сделать власть свою действительной на всем протяжении королевства Франции, от Шельды до Испанской марки, от Мааса до Атлантического океана и воссоздать единство Франции.

Ранее всего обнаруживается стремление графов воссоздать свое графство в его пределах. Путем покупок, войн, удачных договоров они опять сделаются господами тех частей, которые были от него отрезаны. Они срывают замки, мешающие их росту. Они принуждают своих вассалов к действительному повиновению. Феодальные графы Вермандуа и Суассона вернулись к границам каролингских графств того же имени. Но многие графы раздвигают свои границы и за счет соседних. Приобретя где-нибудь вне своих границ клочок земли, они немедленно воздвигают на нем замок и не знают покоя до тех пор, пока не захватят власть над соседней территорией и не сольют непрерывной цепью захваченных земель замок этот со своим графством. Так графы Анжуйские, построили на Луаре замки Амбуаз, выше Тура, а ниже его — Ланже; и Тур, запертый между этими двумя крепостями, вынужден будет признать в 1044 году их власть. Аналогичной политикой они расширили графство Анжуйское в двух направлениях. Так создался огромный феод, владельцем которого станет некогда герцог Нормандский и Аквитанский и король Англии [531]. Нередко в руках могучих сеньоров сосредоточивалось два, три и более графств, сливающихся в одну территорию или разбросанных в разных частях Франции. Брачный союз сочетал, таким образом, графства Ле-Манса и Анжу, и воды, скрещение которых образует Мэн, оросили большей частью своего течения земли Плантагенетов. Амьенские графы приобрели графство Мантское и французский Вексен с городами Шомон и Понтуаз. Графства Блуа и Шартр, виконство Сансерр II, одно время, графство Турское принадлежали одному и тому же сеньору. К 1023 году эта же семья приобретает графства Труа и Бри, основные узлы, вокруг которых впоследствии создастся великий феод — графство Шампанское. Случалось, наконец, что каролингские короли уступали какому-либо могущественному вождю целую страну, включающую большое число графств. В 863 году Карл Лысый сделал из страны к югу от Шельды марку, — маркграфство Фландрское и отдал власть над ним своему зятю Балдуину — «Железной Руке». Эта область простиралась вначале от Шельды до Аа. Преемники Балдуина увеличили ее на юг [532]. Карл Простой и Рауль точно также уступили Роллону и Гильому, по прозванию «Длинный Меч» тремя пожалованиями (911, 923 и 933 года) всю церковную провинцию Руана, страну, которая несколько позднее получит имя Нормандии. Так над малыми сеньориями в стране создается известное число больших феодов.