Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Конечно, для закупки нужна валюта или серебро (для манчьжурского скота и хлеба), ибо на сибирские ничего не приобрести.

25 ноября [1889]. Настроение невеселое, работать я привык и сейчас, несмотря на продолжающееся нездоровье, количества работы не боюсь; живу весь день в штабе, временами отлеживаюсь на диване, обложенный горячими пузырями, но все это пустяки сравнительно с моральными условиями всей обстановки. Далее с Розановым не могу управиться, так как в штабе, где он бывает редко, он один, а дома, где его непрерывно настраивает Крашенинников и К о, делается совершенно другим, пытается атаманить.

Интересны подробности содержания штабного театра: режиссер – тридцать тысяч рублей в месяц, главная шансонетка – пятьдесят тысяч, остальные в пропорциональности. За закрытие пришлось заплатить 550 000 р. неустойки; не без труда получил утверждение этого расхода; за снятие с военного ведомства этой грязной затеи можно не жалеть денег, да еще и сибирских.

Узнав о моем назначении, из Раздольного приехал командир Приморского полка Шипунов [1890]; поведал свои командирские горести. Оказалось, что его полк сформирован и содержится на специальный отпуск от Японии, причем все ассигнования идут почему-то через Хрещатицкого.

Результаты такие же, как и в Харбине; недавно японская миссия отпустила на теплую одежду для полка очередное ассигнование в два миллиона рублей и 5000 иен, а Хрещатицкий взял эти деньги себе, купил автомобиль за 600 000 рублей, а остальное большей частью раздал чинам своего окружения. Полк же до сих пор сидит без теплой одежды.

Большинство японских кредитов выдается в иенах, а до полка доходит только в сибирских и притом по самому невыгодному и произвольному курсу.

Японцы, которым об этом сообщалось частным образом, заявили, что сие их не касается.

Послали телеграмму Сахарову, в ответе которого числится Хрещатицкий и его «управление по формированию»; прошу управление расформировать, а самого Хрещатицкого куда-нибудь убрать.

Хотел назначить следствие о растрате, но Розанов не согласился, под тем предлогом, что если поднимется скандал, то японцы прекратят отпуск денег, и мы только проиграем.

Приходил ко мне знаменитый одесский Толмачев [1891]; он пытается играть большую роль, путается сейчас с японцами и с Семеновым – по части каких-то поставок и комиссий; под особым секретом сообщил, что сейчас исполняет очень деликатное поручение Семенова по примирению последнего с американцами и по исследованию возможности перекинуться на американскую ориентацию. Какая-то чушь, ибо Гришка всей требухой неразрывно связан с японцами, ими движет и держится, без них ноль и в таком виде американцам совсем не нужен.

Объяснение в том, что, как случайный администратор и участник всяких одесских махинаций политического характера, Толмачев воображает себя великим дипломатом и дельцом и на этой почве кое-что мухлюет, а больше, конечно, привирает для придания себе самому побольше веса.

Яростно заступается за Семенова, уверяет в его высоких талантах и в полной реформе всего читинского режима; в доказательство последней сообщил о разгоне всего старшего состава дивизии бронепоездов (по своим подвигам побившего рекорды самой свирепой Чеки).

Со мной Т. был очень осторожен, так как сразу увидел, как я отношусь ко всем его проектам.

Перед Розановым он совсем распустился; несомненно, что сейчас в Чите идет какая-то вакханалия по части раздачи японцам всевозможных концессий; между прочим, продаются или сдаются в столетнюю аренду Нерчинские прииски Кабинета Его Величества.

При этом японцы, для лучшего закрепления своих дел, весьма откровенно предлагают всем влиятельным персонажам русских политических верхов получить акции учреждаемых акционерных предприятий и притом бесплатно, «в знак благодарности за сочувствие». Одновременно с такими предложениями делаются самые откровенные намеки, что при желании акции могут быть немедленно куплены обратно с оплатой в иенах.

Оказывается, что на этих днях представитель японского консорциума, проехавшего уже в Читу, явился к Розанову с подобным предложением, но был попрошен выйти вон.

От Манакина слышал, что отдания концессий и раздачи России распространяются [1892]сейчас и на Сахалин.

26 ноября. Приходил опять Крашенинников, держит себя очень подтянуто; говорил о своей неопытности, просил совета и указаний; все это неискренно и с какой-то целью. Принес копии некоторых документов, захваченных в поезде Гайды и из которых видно, что Гирса [1893]и Чечек находились в связи с последним восстанием, ему сочувствовали и тайно помогали.

Очень интересны списки назначений в штабе Гайды как главнокомандующего: в нем штаб-офицер для поручений при Розанове полковник Малыхин, начальник осведомительного отдела штаба округа есаул Большаков и еще шесть офицеров из состава штаба округа.

Уколол Крашенинникова выражением сожаления, что его агентура не оказалась своевременно у поезда Гайды, не предупредила [1894]там калмыковцев и не овладела подлинными документами.

Несколько удивлен, что все офицеры, находящиеся в вышеуказанном списке, не привлечены к ответственности (Малыхин уехал в Харбин, а Большаков остался на том же месте).

27 ноября. Подтянул штабную работу, но пока все идет на холостом ходу – без денег, хлеба, мяса, теплой одежды войскам не поможешь, а это сейчас главное. С трудом раскачал Розанова на принятия решительных мер с донесением об этом адмиралу. Здесь еще до моего прибытия заключили какую-то сделку с японцами по продаже им части запасов хлопка, привезенных из Америки еще во время войны и портившихся от скверных условий хранения на эгершельдских складах.

Про эту продажу слышал массу сплетен; уверяли, что кое-кто из розановских приближенных получил за это жирные комиссионные. Разобрать, где правда, нелегко, но думаю, что больше врут. Спрашивал полевого контролера, он говорит, что проведено по закону, признано необходимым и неубыточным, полученные деньги будут сданы в казначейство и могут быть расходуемы только по приказам и по ассигновкам за подписью командующего войсками округа и контролера.

Теперь решено воспользоваться частью этих денег (в иенах) для закупки мяса и зерна как для войск, так и для населения. На этом деле тоже налипло много всяких толков, так как решено все сдать с подряда, и сейчас идет яростная борьба нескольких предпринимателей и, как мне сегодня говорили, ассигнованы большие деньги на «подмазку причастных к сему лиц гражданской канцелярии»; несомненно, что около этого дела вертится Кузьминский, но с его опалой и высылкой он выпал из игры.

Чем ближе знакомлюсь с работой местного правительственного аппарата, тем меньше удивляюсь тому, что все трещит и ничего не выходит.