Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

В следующей фразе летописца собран весь смысл борьбы владимирцев. «Не противу же Ростиславичема бьяхутся Володимерци, но не хотяше покоритися Ростовцем [и Суждалцем, и Муромцем], зане молвяхуть: "пожьжемъ и, пакы ли [а] посадника в немь посадим, то суть наши холопи каменьници"» [114] Там же. Т. I. Стб. 374; Т. II. Стб. 598. . Никоновская летопись называет владимирцев также «наши смерди». [115] Там же. Т. Х. М., 1965. С. 2. Некоторые исследователи, исходя из упоминания здесь «холопов» и «смердов», а также в последующем тексте слов «новии людье мезинии», [116] Там же. Т. I. Стб. 378. строят далеко идущие предположения о якобы прежде зависимом от князя или призванном им населении Владимира — смердах или обельных холопах, [117] Тихомиров М.Н . Древнерусские города. С. 50. или о пленниках еще Мономаха — первых «насельниках» Владимира. [118] Горемыкина В.И . К проблеме истории докапиталистических обществ (на материале Древней Руси). Минск, 1970. С. 49. Отсюда, и их зависимость от Ростова и Суздаля, старейших княжеских городов. На наш взгляд, такого рода догадки лишены серьезных оснований. Вряд ли владимирцы — свободное население, состоящее из тех же бояр, купцов, просто «людья» — находилось в рабском подчинении у ростовцев. Представляется, что эти слова были брошены ростовцами как раз в пылу усобицы между городами и имеют явно презрительный оттенок в отношении населения непокорного города. В свое время хорошо пояснил эту ситуацию А.Н. Насонов. «Как явствует из контекста, — писал он, — выражение "новии людье мезинии" владимирский автор, противопоставляя ростовцам, которые "творящеся стареишии", употребляет в том смысле, что они являются новыми в их самостоятельном бытии; так же, как и выражение "то суть, наши холопы каменьщики", ростовцы употребляют как эпитет, долженствующий подчеркнуть их презрительное отношение к подчиненному им пригороду». [119] Насонов А.Н . Князь и город… С. 14–15. См. также: Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. С. 135–136. Факты прежней зависимости Владимира как пригорода летопись фиксирует четко, но это явления уже эпизодические. Иногда ростовцы оказывают давление на владимирское вече, как в случае, когда владимирская городская дружина едет «по повеленью Ростовець… с полторы тысяче». [120] ПСРЛ. Т. I. Стб. 373. — Также и переяславцы: «Переяславци же не от сердца идяхуть, но приноуждением Ростовскымъ» (Летописец Переяславля Суздальского. М., 1851. С. 85). И в действиях самих владимирцев заметна еще привычка обращаться к главным городам за помощью: «послашася к Ростовцем и Суждалцем, являюще им свою обиду» на Ярополка. [121] ПСРЛ. Т. I. Стб. 375. Эти факты, наряду с принятием самостоятельных решений, последовавших за отказом Ростова и Суздаля в помощи, указывают нам на сохраняющийся дуализм в отношениях городов и пригородов. [122] Там же. Стб. 375–376. — Представляется, что Ю.А. Лимонов несколько опережает события, говоря о «полной самостоятельности будущей столицы земли от Ростова и Суздаля» в это время, о том, что владимирцы уже «открыто декларируют свою независимость» ( Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. С. 102–103, 118–119). С одной стороны, «по старинке», зависимость, с другой — объективно назревшая потребность для существования независимой общинной структуры как во внутриволостных, так и во внешних связях.

И ростовцы — главные противники новых городов — осознают возросшую мощь своего пригорода. Более того, — предпринимают попытки сломить его сопротивление. В пользу такого предположения свидетельствует гневный голос патриота-летописца о бесчинствах Ростиславичей — представителей-ставленников Ростова. Они сразу же занялись не «устроением» земли, а ее грабежом. Но главное, на чем останавливается летописец, то, что Ростиславичи «святое Богородици Володимерьское золото и сребро взяста первыи день, ключе полатнии церковныя отяста и городы ея и дани». [123] ПСРЛ. Т. I. Стб. 375. Ограбление главного храма Владимира в первый же день — явление далеко не случайное. Храмовые комплексы, как отмечают исследователи древних обществ, были своеобразными престижными постройками и символами формирующихся городов. [124] Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л., 1976. С. 182; Павленко Ю.В . Основные закономерности и пути формирования раннеклассовых городов-государств // Фридрих Энгельс и проблемы истории древних обществ. Киев, 1984. С. 183. Храмы символизировали прежде всего «суверенитет местных общин». [125] Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. С. 242. Следовательно, разорение центрального городского храма преследует ту же цель — лишить город самостоятельности, посягать на святыню — значило посягать на независимость всей общины. Вот почему первый же удар ростовцев был направлен на владимирскую Богородицу — идейное сердце городской общины. По этой причине вернувшийся Михалка стремится возвратить «святой Богородице» все сполна. [126] ПСРЛ. Т. I. Стб. 377.

Очень четко проявляется конфронтация городов перед Липицким сражением. Она показывает силу, которая властно повелевает князьями. Перед битвой Мстислав и Всеволод не прочь были помириться. Но ни та, ни другая сторона не хотела идти ни на какие сделки. Ростовцы стояли твердо: «аще ты мир даси ему, но мы ему не дамы». Переяславцы также подстрекали своего князя. [127] Там же. Стб. 380–381. — В борьбе городов принимал активное участие Переяславль. «А с Переяславци имяхоуть Володимерци едино сердце», — подтверждал солидарность переяславский летописец (Летописец Переяславля Суздальского. С. 86). — Данный факт отметил и А.В. Куза: «Активное участие переяславцев наравне с ростовцами, суздальцами и владимирцами в решении судеб Суздальского княжества после смерти Андрея Боголюбского свидетельствует о политической самостоятельности жителей новых городов» ( Куза А.В . Социально-историческая типология древнерусских городов X–XIII вв. // Русский город. Исследования и материалы. Вып. 6. М., 1983. С. 28–29). С ним не соглашается И.В. Дубов, полагая, что «этот факт говорит лишь о некотором временном ослаблении централизаторских тенденций в Северо-Восточной Руси, происшедших в результате усиления междоусобной борьбы, а не о том, что роль Переяславля-Залесского, его социально-экономическое и политическое значение были аналогичны роли и значению Ростова Великого, Владимира, Суздаля» ( Дубов И.В . Города, величеством сияющие. С. 117). Полагаем, что И.В. Дубов все-таки несколько недооценивает политическую «зрелость» переяславцев, зримо видную и в этой борьбе, и в событиях начала XIII в. Ср.: Лимонов Ю.А . Владимиро-Суздальская Русь. С. 133–135. И.Я. Фроянов в этой связи справедливо заметил: «Основной смысл происходившего состоял в военно-политическом противостоянии старших городов и младших пригородов». [128] Фроянов И.Я . Древняя Русь. С. 668.