Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

В источниках же, относящихся к южной окраине русских земель, баскаки упоминаются и в середине XIV в. [816]Источники эти — грамоты русских митрополитов, адресованные православно-христианскому населению территории, примыкающей к Червленому Яру и спорной между Рязанской и Сарайской епископиями. [817]Около середины 1340-х годов такую грамоту пишет митрополит Феогност. Для нас наибольший интерес представляет начало грамоты: «Благословение Феогноста, митрополита всея Руси, к детем моим, к баскакам и к сотникам, и к игуменом и попом, и ко всем крестьяном Червленого Яру, и ко всем городом, по Великую Ворону». [818]К середине 50-х годов XIV в. относится новая грамота — на этот раз митрополита Алексея. Начало этой грамоты, повторяя грамоту Феогноста, несколько конкретизирует ее: «Благословенье Алексиа, митрополита всея Руси, к всем крестьянам, обретающимся в пределе Червленого Яру и по караулом возле Хопор, по Дону, попом и дьяконом, и к баскакам, и к сотником, и к бояром». [819]Как видим, в середине XIV в. здесь существовали баскаки. А.А. Шенников обратил внимание на ряд деталей. Митрополиты обращаются к ним как к «детем» своим, т. е. представителям православной паствы. С другой стороны, эти баскаки — «несомненно Золотоордынские татары, и достаточно знатные для занятия таких должностей». [820]Этот же автор делает вывод и о «прямом подчинении Червленого Яра непосредственно хану». [821]Следовательно, баскаков митрополичьих грамот середины XIV в. необходимо отличать от баскаков, действовавших в Северо-Восточной Руси во второй половине XIII в. Баскаки митрополичьих грамот служат на территории, непосредственно входящей в Золотую Орду и прямо подчиняющейся ханам. Вместе с тем и здесь положение баскаков менялось. По замечанию А.А. Шенникова, одно из различий между грамотами митрополитов состоит в том, что «среди адресатов грамот, перечисленных в обращениях, у Феогноста на первом месте стоят баскаки. А Алексей обращается в первую очередь уже не к баскакам, а ко "всем крестьяном" (христианам), которых Феогност упоминал лишь последними, баскаки же остались на четвертом месте после "всех христиан", попов и дьяконов». По мнению ученого, эта переориентация была связана с намечавшейся «замятней» в Орде, чутко уловленной Алексеем. В этой связи на первый план выдвигались в отсутствие князей «местные выборные общинные власти», отодвигая на второй план баскаков. [822]

К тому же, как отметил А.А. Шенников, между золотоордынской и русской (Рязанской) землями лежала «нейтральная» территория Елецкой земли. [823]Нам представляется, что обе территориальные единицы возможно включить в «буферную» зону между собственно монгольскими и русскими землями, отличавшуюся некоторыми особенностями. В частности, Червленый Яр, по предположению А.А. Шенникова, — это «обладавшее некоторой автономией в рамках золотоордынского государства объединение нескольких татарских и русских территориальных общин без феодалов, с военно-демократическим управлением…». [824]

Возвращаясь на Северо-Восток Руси, зададим вопрос — с чем связана ликвидация института баскачества там в конце XIII — начале XIV в.? [825]Видимо, с системой ордынской зависимости, которая сложилась на Руси. В силу тех или иных причин монголы не смогли установить жесткую зависимость, включающую постоянное нахождение на Руси крупного чиновничества, полностью контролирующего деятельность русских властных институтов. Зависимость в конечном итоге свелась к выплате дани — именно это становится основным элементом русско-монгольских отношений на многие последующие десятилетия.

Почти с самого начала сбор дани осуществлялся посредством откупничества, чем занимались мусульманские купцы. Откупщиков мы видим и позже. Видимо, и позже они вызывали недовольство своими злоупотреблениями. Но эти их бесчинства имели уже локальный характер (Ростов: 1289 и 1320 гг.). Таких крупных выступлений, как в 1262 г., мы не наблюдаем. Видимо, их деятельность уже не была столь разветвленной, как прежде. Это и понятно, ибо главными действующими лицами в русско-монгольских даннических отношениях уже с конца XIII в. становятся русские князья.

Даннические отношения в своем конкретном выражении могли иметь различные формы и осуществляться различными методами. Первоначально ханы сделали упор на собирание дани собственными силами, отсюда появление пресловутых «откупщиков» на рубеже 50–60-х годов XIII в. Но, не прижившись на Руси на уровне «откупов», получаемых иноземцами-купцами, откупная система позже стала действенным инструментом в руках русских князей и, более широко, городских общин, заинтересованных в выплате дани за счет общин других городов-государств. В связи со сказанным, возможно обратиться к «фискальной» деятельности Ивана Калиты.

В частности, по нашему мнению, она отразилась в завещании великого князя Дмитрия Ивановича 1389 г. В данном случае мы имеем в виду то, что в историографию вошло как «купли» Ивана Калиты. В духовной грамоте, как известно, Дмитрий Иванович «благославляет» своих сыновей Юрия, Андрея и Петра «куплями» «своего деда» (т. е. Калиты), соответственно Галичем, Белоозером и Угличем с тем, что «потягло». [826]

Находясь под впечатлением подробнейшего, тщательнейшего перечисления наследуемых географических пунктов, ученые, как правило, причисляли эти «купли» к приобретению прав на верховное землевладение, толковали как присоединение этих северных «княжеств» к московским владениям, либо относили к политическим мифам времени Дмитрия Донского. [827]

В связи с первым заключением С.М. Каштанов отмечал: «Мы бы не ограничивали значение слова "купля" сугубо землевладельческим содержанием… Хотя именно этот смысл господствует в актовых формулах, тем не менее, когда речь идет о целых княжествах, нельзя отвергать и побочные значения, выясняющиеся из употребления термина в источниках других видов». [828]

Исследователь, далее, предлагает свое решение загадки «купель» Калиты. «В первой половине XIV в. "купля" скорее всего выражалась в праве посылки данщиков и таможенников в центр «купленного» княжества и равнялась взятию на откуп основных сборов в главных городах за определенное вознаграждение князьям-владетелям. Отсюда непрочность пребывания Галича, Белоозера и Углича в руках Калиты и его сыновей, отсутствие у них права передачи этих земель по наследству.

Тут мы сталкиваемся, возможно, с пережитком тех ленных отношений, которые состояли, по выражению К. Маркса, только из получения "даней", но не предполагали создания прочной территориальной власти». [829]

С таким пониманием «куплей» Калиты необходимо согласиться. Но С.М. Каштанов относит явление откупа к «пережиткам ленных отношений». По-нашему мнению — это не «пережиток», а целая «фискальная» система, существовавшая на Руси в XIV в. [830]