Стивен Рансимен - Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов

Подеста Перы в письме от 23 июня говорит, что султан уехал предыдущей ночью.

Берат – жалованная грамота, выдаваемая султаном. ( Примеч. пер. )

В письме от 1454 г., написанном епископами, бежавшими в Валахию, говорится о 30 тысячах семей, которых свезли и поселили в Константинополе. По данным Йорги, 4 тысячи были вынужденными иммигрантами, а еще 4 тысячи прибыли с «большой земли», то есть из Фракии.

Испанский путешественник Кристобаль де Вильялон, писавший около 1550 г., утверждал, что видел в Константинополе муниципальные списки, из которых следовало, что в нем было 60 тысяч греческих домохозяйств, 40 тысяч греческих и армянских и 10 тысяч еврейских, 4 тысячи домохозяйств в Пере (греческих или западноевропейских) и 10 тысяч в предместьях.

Тетальди полагал, что, если бы флот прибыл вовремя, город был бы спасен.

Тетальди оценивает потери анконцев в более чем 20 тысяч дукатов.

По сведениям Тетальди, потери флорентийцев составили 20 тысяч дукатов.

В древнегреческой мифологии и у Вергилия народ, населявший Трою. ( Примеч. пер. )

Ашикпашазаде настроен особенно враждебно к Халилу, но более поздние османские историки, писавшие уже в то время, когда род Чандарлы был реабилитирован, лучше относятся к нему. Есть вероятность, что опалу и смерть Нотары следует связывать с опалой Халила. Ашикпашазаде говорит, что Нотара присылал ему взятки – деньги, спрятав в рыбе. Известно, что они находились в хороших отношениях друг с другом.

Янош Хуньяди умер от чумы через три недели – 11 августа 1456 г. ( Примеч. пер. )

Георгий Бранкович скончался 2 января 1457 г. в возрасте 78-79 лет. ( Примеч. пер. )

Ак-Коюнлу («белобаранные») – конфедерация туркменских племен. ( Примеч. пер. )

По словам Сфрандзи, жена Фомы умерла в возрасте 70 лет. Это явная ошибка, так как Фоме к моменту смерти три года спустя было всего 56, а их младшая дочь Зоя не могла родиться раньше 1456 г. Фома женился на Катерине в 1430 г. Если ей в то время было 15 лет, то ко времени смерти ей должно было исполниться 47.

Род претендовал на происхождение от сына Фомы по имени Иоанн. Если бы этот сын существовал, Сфрандзи, который прекрасно знал всю родословную и питал к ней глубокий интерес, никак не мог бы его не упомянуть. Также о нем умалчивает и Виссарион, давая указания наставнику двух сыновей Фомы. Возможно, у Фомы был незаконнорожденный сын Иоанн. Более вероятно, что корнуолльская семья происходила от какой-то побочной ветви Палеологов, которых было много, хотя ни одна не могла похвастаться законным происхождением от императора; все законные потомки по мужской линии Михаила VIII, первого императора Палеолога, хорошо известны, и весьма маловероятно, что авторитеты кого-то проглядели. Помпезный двуглавый орел, вырезанный на гробнице Феодора Палеолога в церкви Ландульфа в Корнуолле, к сожалению, там совершенно не к месту.

Мы узнаем, что королева Елена глубоко горевала, услышав о падении Константинополя, и принимала беженцев.

Говорили, что в старости Исидор стал слабоумен.

Адамантиос Кораис(1748–1833) – ученый-эллинист. ( Примеч. пер. )

Под общим названием «Повести о взятии Царьграда». ( Примеч. пер. )

Как и в случае с Леонардом, есть два варианта послания Исидора: на латыни, адресованное папе, которое приводится в «Патрологии» Миня, и на итальянском, адресованное «ко всем верным», которое приводится у Сансовино. Вероятно, послание к папе было переведено с некоторыми изменениями для распространения по Италии.

Подесту обычно называют именем Заккариа, но Десимони в своем предисловии к сочинению Монтальдо показывает, что тогдашнего подесту звали Ломеллино.

Справедливости ради надо добавить, что описание современного Константинополя у Эвлии Челеби заслуживает доверия и представляет ценность.

См. выше. Церковь Святого Иоанна в Петре в конце концов подарили матери Махмуд-паши, христианке, и вновь освятили.

Эти церкви упоминаются как действующие у паломников, например у русских Игнатия Смоленского (ок. 1390), Александра (1393) и безымянного путешественника, который побывал в Константинополе около 1440 г.

Видимо, это была церковь Святого Иоанна в Диппионе, недалеко от Ипподрома, где в середине XVI в. помещался зверинец.

В Historia Patriarchica эти два эпизода объединены в один; однако ясно, что янычары, должно быть, все же сыграли свою роль в случае с Феолептом, ведь едва ли в 1537 г., то есть через 84 года после взятия города, удалось бы найти в живых кого-то из тех, кто присутствовал при этом.

Начиная с Гиббона историки слишком охотно отметали ее как абсурдную, даже не пытаясь понять, что за ней стоит.

Упомянутая выше (с. 248) церковь Святого Иоанна, если это церковь Иоанна в Диппионе, также представляет собой трудный случай, поскольку находилась в районе, в котором, по-видимому, больше не сохранилось церквей.